«Ненавижу, когда ругают молодежь». Лолита — о новом альбоме, искренности и слушателях

Артисты всегда трепетно подходят к собственной музыке. У настоящего артиста и не может быть другого отношения к материалу. Сложно выбирать треки для акустики, потому что у тебя могут быть, например, коммерческие хиты, которые выстрелили. И ты встаешь перед дилеммой: надо ли вставлять песню, которая тебя саму уже поддостала, поешь ее каждый день? А потом думаешь: слушатель-то тут в чем виноват? Он сможет послушать еще и такую версию.

Всегда есть желание реанимировать что‑то старое — стоящий материал, лишенный коммерческой составляющей, который может быть вокально тяжелым или просто казаться достойным внимания, раз уж он грамотно написан с точки зрения нотного стана. Музыкантам есть где развернуться. Но главное в работе над такими проектами — не бояться не нравиться зрителю.

Есть песни, которые я пробовала возвращать в концертную программу. Как, например, альбом «Фетиш» — разные молодые люди, связанные с музыкой, говорили, что он недооценен. Переслушала его и поняла, что не хочу брать оттуда в новый альбом ни одну песню. Потому что они остались для меня в том времени, а если кто‑то сам захочет докрутить этот материал — с радостью дам разрешение. Но сама, кроме анплагдUnplugged в музыке означает акустическое исполнение, где музыканты используют только акустические инструменты, без усиления и электронных эффектов.-версии заглавной песни, которая искренняя и вокально глубокая, не взяла на новый альбом ничего.

Артист может плеваться сколько угодно: «Блин, этой песне уже 20 лет». Но главное, что ее любит зритель. Когда начинаешь петь что‑то новое, людям приходится внимательно прислушиваться. А когда играет любимая песня 20-летней давности, у людей горят глаза, все тут же хватают телефоны. И ты понимаешь: значит, ее я еще попою.

Дома у меня играет только Relax FM, его я слушаю для себя. А когда хочу найти свой материал, слушаю по 80 песен в день. Иногда это может быть 80 отвратительных композиций. Но поиск материала — мой кусок хлеба. За последние полтора года я нашла только две песни, которые решила купить. Но я с большим уважением отношусь к коллегам. Ненавижу, когда ругают молодежь. Потому что вспоминаю себя и понимаю, что не было человека, которого бы не ругали: обвинения в музыкальной пошлости, отсутствии голоса, чем‑то еще. Всегда говорю: давайте ругать артистов после 10 лет на сцене, когда они уже чему-то научились. А если вдруг нет — давайте делать тактичные замечания о том, что в мире полно других профессий.

Мне нравится Кассета. Леша Элджей показал фрагменты нового альбома, понравилась песня «Hangover». Люблю трек Blizkey «Горы». Иногда я успеваю за трендами, а иногда они доносятся до меня последней. Вот «Бобры» в мою жизнь пришли сильно позже, чем у большинства других. Из мировых артистов в моей душе важнейшее место занимает певица Пинк. Главный пример неидеальной внешности с точки зрения канонических красавиц, но это человек невероятной работоспособности, искренности и открытости. Ее работа на концертах в плане вокала и гимнастики — это безупречно.

Когда Queen выпустили «Богемскую рапсодию», все говорили, что никто эту фигню на шесть минут слушать не будет. А вышло сильно иначе. Очень легко сломать психику музыкантов, важно оставаться тактичными, а не спешить всех запретить. Вот люди, которые об этом орут, они что, сами не выпивали дешевое винишко в подъезде? Молодежь — это умные и талантливые люди, мне нравится, как они развиваются, это вызывает улыбку.

В моем образе есть продуманность, но она появилась с годами. Я режиссер по образованию, следовательно, сама ставлю и придумываю собственное шоу. У любого шоу в основе лежит театральное действие, к которому я отношусь как к спектаклю: есть центральное, финальное и главное событие. Ты знаешь, что нужно зрителю, например, прийти к тебе на концерт и выдохнуть, оставить эмоциональные проблемы в зале. Человек должен хотеть жить после твоего концерта. Отсюда и идет такое количество искренности во мне. Понятно, что любое искусство — это гипертрофированность. И то, что в жизни может быть маленьким незаметным пятнышком, на сцене должно превращаться в выпуклое пятнище.

Только вопрос ведь в том, отчего это пошло. А причина — страх и беспомощность от выхода на сцену, с которым я столкнулась еще во времена «Академии»Эстрадный театр-студия «Кабаре-дуэт „Академия“» — дуэт Лолиты Милявской и Александра Цекало, который прославился ироничными песнями о любви и эксцентричными выступлениями. Дуэт просуществовал с 1985 по 2000 год.. Страх остался и сейчас, но стал носить более зрелый характер. Да и личный опыт так или иначе во мне откладывается.

Понятно, что нельзя постоянно выдавать зрителю свои личные истории. Ты собираешь чужие — и получаешь соты переживаний. Всему этому я научилась еще в институте. Там говорили: «Необязательно задушить Дездемону, чтобы самому почувствовать, что чувствует убийца». Для этого и существует система Станиславского: любая сцена быстро бы умерла, опирайся она только на личные переживания участников процесса.

Зря можно только выйти пьяным в доску и что‑нибудь не то сказать. Все остальное — не зря, потому что ты всегда попадешь в человека, который столкнулся с такой же проблемой, потом окажется, что она есть у миллиона других людей. Они видят, что ты справилась, — и тоже справятся. «Она разошлась с неподходящим дебилом». — «И чего?» — «Ну, поплакала». — «Так и я поплакала». — «Да? Ну и ничего, вот мы и не плачем уже». И это нормально.

Единственное, я очень уважаю чувство границы. Оно есть не у всех людей, и, когда кто‑то переступает мои личные границы, я становлюсь жесткой и обрубаю людей. Никогда не играла в близкую подружку, это не для меня. Но меня очень радует, когда люди меня поддерживают. Был момент, когда хреново себя чувствовала, ехала по тяжелой ночной дороге по серпантину, к счастью, работал телефон, и в моем чатике сидело несколько человек, которые мне помогли, пока мне было страшно ехать. Иногда стоит сказать спасибо и совершенно чужим, незнакомым людям.

Нужно уметь отдыхать от музыки, потому что я за 40 лет чуть не выгорела. У меня была другая оценка себя: как белка-мать, которая ходила по вечному кругу. Сейчас понимаю, что на мне растет уже четвертое поколение: вот человеку два года, а ему уже «Титаник» ставят, и человек улыбается. Самое сложное в карьере — найти новую себя и понять, какой будет следующий шаг. Чем дольше ты на сцене, тем сложнее становится. Тем более мой путь по-прежнему продолжается.

Дело в комплексах, которые есть у каждого человека: важно их контролировать. Я спокойно говорю молодежи: «Я не умею вот это, нужно научиться, помогите мне». Отсюда ко мне и относятся как к старшей сестре. Хотя все время пытаются по отчеству назвать, я этого боюсь, отвечаю: «Подождите, я еще не дожила». Нормально перейти со мной на «ты», потому что одно дело — паспортный возраст, другое — человеческое состояние. Когда люди чувствуют не запах старости, а кайф, им проще с тобой общаться.

Призываю молодых артистов не делать релизы каждую пятницу, рассказываю им про выгорание. Особенно тем, кто пишет сам. Не надо сидеть и нервно отслеживать чарты, все бывает в этой жизни. У меня был трек «Шампанское»: я его просто выложила, ноль эмоций, никакого взрыва. А потом, через пять лет, вдруг что‑то произошло. Музыка должна дозреть — это нормально.