Над Калининградом гремят первые в 2018 году раскаты грома, а машины обливают прохожих водой. Со стороны дороги бастион «Прегель» заметен не слишком хорошо. Подъехать к нему еще труднее: в дождь приходится преодолевать целые озера из луж. На крыше бастиона — большая надпись «Ночные волки».
В правом крыле фортификационного сооружения — небольшой концертный зал. Модно одетые люди через двор проносят туда аппаратуру. Под лестницей, ведущей на крышу, дымит мангал. Есть все составляющие музыкального фестиваля: плохая погода, открытые пространства, пиво из пластиковых стаканчиков, еда на огне.
Три года назад московский промоутер Степан Казарьян организовал «Боль» — фестиваль, где сначала играли герои новой гитарной волны. А теперь все перемешалось, так что в лайнапе нашлось место и рэпу, и электронике, и нишевым персонажам, и будущим мейнстрим-звездам вроде ЛСП и «Мальбэк». Аудитория «Боли» тоже растет — в этом году фестиваль будет идти два дня, организаторы ждут примерно десять тысяч зрителей.
У входа в зал нас встречает Инна Сухорукова, правая рука Степана Казарьяна, которая осталась здесь за главную. На Инне целлофановый дождевик, в руках охапка дров, которую она несет к мангалу. О нормальном сне она не слышала уже больше недели.
Бастион — сооружение основательное. Через 100-метровый коридор под кирпичными сводами мы попадаем в комнатку с диванами, печкой-буржуйкой, чемоданами, инструментами и запахом бани. В ней человек 15 разом — кто-то распевается, кто-то пьет пиво. Все выглядят уставшими, но много шутят.
«Нам очень повезло с музыкантами, ребята просто обалденные, — рассказывает Инна Сухорукова. — У нас нет такого, что «я музыкант и я буду только играть». Мы вот сегодня дрова таскаем». Тур, по ее словам, прошел гладко. Может, кто-то на кого-то и рявкнул, но это естественно: два десятка человек, десять дней, мало сна и постоянные переезды.
Сложным, по словам Инны, оказался шоукейс в Познани. У Shortparis один из участников играет из зала, но организаторы в последний момент запретили это делать.
Тем не менее вокалист Николай Комягин называет то выступление лучшим: «Мы побунтовали против зашоренности организаторов. Все превратилось в конвейер: вот вам маленькая сценка, вот четкий тайминг, выйдите, испытайте катарсис в отведенное время, прикоснитесь к богу, расплачьтесь и уйдите. Это была, сука, такая святая злость, что когда я вышел, у меня все это выплеснулось в зал. Я хотел плевать со сцены, хотел выкрикнуть: «Fuck Poznan!», но люди так хорошо танцевали, так чутко реагировали на музыку, что их грех был искуплен, музыка спасла мир, а конфликта между Россией и Польшей удалось избежать».
Для «ГШ» и «Казускомы» лучшими стали берлинские выступления. «Это город экспериментальной людской свободы, — рассуждает Артем Ляховский, лидер старорежимных хард-рокеров «Казускома». — Туда пришло больше немецкоговорящего и англоязычного населения, чем русских мигрантов. Мне кажется, что Берлин может быть еще даже лучше, если мы туда приедем еще раз».
Дуэт из Санкт-Петербурга «Электрофорез» восторгов по поводу Берлина не разделяет. «Город в этот раз совершенно не понравился, хотя мы не раз там выступали до этого. Было ощущение, что это какой-то закат Европы», — говорит вокалист «Электрофореза» Иван Курочкин.
По его словам, это «не пропагандистская речевка», а просто сам Берлин стал переоценен и наводнился людьми, которые стали делать плохие вещи, выдавая их за берлинский флер. Его напарник Виталий Талызин соглашается и обзывает модный район Кройцберг «гнилой язвой на теле Европы».
«Для нас самое удачное выступление было в Варшаве, на нас очень много людей пришло, мы не ожидали, — говорит Курочкин. — И аудитория была не только русскоговорящая. В Берлине я даже не стал делать объявления между песнями на английском. Я посидел немного на мерче, и все, кто ко мне подходил, говорили на русском. За исключением каких-то людей из индустрии, которых привел господин Казарьян, мне показалось, что все зрители были русскими». По словам «Электрофореза», им передали, что в них заинтересованы промоутеры, и теперь группа всерьез размышляет о польском туре.
Польская сцена, при этом, восторгов не вызывает ни у кого.
По мнению Курочкина, польская молодежь начинает интересоваться российской и украинской андеграундной музыкой, потому что такой сцены, как у нас, там нет. «Мы не нашли эту сцену, по крайней мере. Мы два дня смотрели польские группы и не увидели, что их объединяет», — заключает он.
«На шоукейсе в Познани я не услышал ничего нормального. Все польские группы, которые мы слышали, были просто ужасные, — говорит Артем из «Казускомы». — Я провел в Познани два дня и многое посмотрел. Ощущение, что мы более отчаянные в своем деле, чем они».
Московская группа «Спасибо» играет мелодичный инди-рок с хоровыми припевами и с энергией постхардкора. Для них такие гастроли в новинку, хотя до этого «Спасибо» успели выступить на фестивале-шоукейсе Ment в Любляне и дважды на Tallinn Music Week.
«За границей нам выступать сложней. Разница очень большая, виноват языковой барьер, — говорит вокалист «Спасибо» Расел Рахман. — Российские слушатели любят нас за лирику, за месседж в песнях, сочувствуют, переживают, слушают и подпевают. Многое строится на общении с залом. А здесь я порой не нахожу, что сказать. Особенно, когда ты пытаешься аудиторию спровоцировать на какие-то телодвижения в зале».
Для «Спасибо» европейские гастроли — это целиком заслуга фестиваля «Боль» и Moscow Music Week.
«Мы сами пробовали что-то по этой линии делать, но ничего не добивались: никакой отдачи, никакого внимания со стороны лейблов, организаторов, клубов, — рассказывает Расел Рахман. — Из ста писем всего три ответа, и все со словом «нет». А тут какая-то история, что мы сыграли, нас кто-то увидел, рассказал — и дело пошло. Посмотрим, во что это выльется».
«Спасибо» скромничают, вспоминая европейские гастроли: «У нас даже купили в Берлине одну футболку», — шутят они.
Для Артема из «Казускомы» языкового барьера не существует. «Когда ты выступаешь, ты не думаешь об этом, ты просто целиком отдаешься делу, которое любишь, — говорит он. — Мне, в принципе, все равно, перед кем играть. Единственное, что странно — это разговаривать с публикой на английском, а затем петь по-русски. А так язык вообще не важен. Ты когда отдаешься, люди это видят и чувствуют».
Бастион «Прегель»
ГШ
Shortparis
«Электрофорез»
Тем временем подходит время открывать фестиваль. Первыми на сцену выходят «ГШ». Очередность выступающих на сцене в этом туре — для всех загадка.
«Не знаю, почему мы сегодня первые, но мне это нравится, — улыбается гитарист «ГШ» Евгений Горбунов. — Это значит, что можно сыграть и отвалить». Для группы такое турне впервые, и ребята явно устали.
«Мы до этого вообще в туры как таковые не ездили, не очень любим эту историю, ведь это сплошная череда непредвиденных обстоятельств. — говорит Горбунов. — У нас как-то было три города подряд — Казань, Пермь, Екатеринбург, — и мы после этой поездки просто нереально устали. А три города — это ж вообще ни о чем, ерунда какая-то».
Здесь группа отыграла в пяти городах, плюс вокалистка Катя Шилоносова подцепила простуду. Все пребывают в легкой прострации, но отправляются на сцену для того, чтобы выдать искрометный сэт, состоящий из одной песни и оглушительной двадцатиминутной импровизации.
В это время вокалист Shortparis Николай Комягин рассуждает о том, что «Боль» дала его группе. «Имперские амбиции Степана Казарьяна — это круто. Потому что только такая радикальная, крайняя позиция рождает точку отсчета, — говорит вокалист. — Она рождает пассионарность. На уровне отторжения, конфликта, несогласия. Только такие, а не срединно-половинные позиции, запускают процессы. Круто, что он организовал такой, пусть пока и не настоящий по масштабу, тур, в котором русская музыка покоряет Европу. Пусть пока залы не такие большие, но настырность и вера всех участников со временем выльются в нечто большее».
Обессиленные, «ГШ» возвращаются в гримерку после выступления. Вокалистка Катя Шилоносова дает интервью, барабанщик с гитаристом обсуждают сыгранную импровизацию, все фотографируются с собакой по кличке Бандит и едят шашлык.
«Я бы не сказала, что я после этого тура сильно устала, я просто очень неудачно заболела, — говорит Шилоносова. — В этот раз вообще все очень милые и классные. Это действительно было похоже на детский лагерь на выезде».