Баста, иеромонах Фотий, Варвара Визбор и другие — о том, как устроен «Голос»

Музыкальный обозреватель издания «Коммерсантъ» внимательно следит за шоу и комментирует каждый выпуск «Голоса» в своем блоге. Раньше его заметки публиковал официальный сайт проекта, но в четвертом сезоне это стало невозможным: Барабанов был довольно критично настроен по отношению к новым судьям шоу.

Я не болею ни за один вид спорта. Но азартное начало во мне присутствует — поэтому я болею за вещи, связанные с музыкой, такие как «Евровидение» или «Голос».

Нынешний сезон самый слабый, на мой взгляд. И даже не в жюри дело — к сожалению, очень неубедительный набор артистов. Когда прежний состав жюри пел песню The Beatles «Come Together», это было очень музыкально. Это было сравнимо с выступлениями наставников английского «The Voice», где, между прочим, были Том Джонс, Кайли Миноуг и так далее. В нынешнем составе пока не было такого коллективного номера, где жюри бы доказало делом, что они вправе судить.

Но механизм шоу так устроен, что даже не очень интересного персонажа заставляет проявляться и превращаться в героя. Именно это произошло с Полиной Гагариной. С Бастой, которого я очень люблю, знаком лично и так далее, этого до конца не случилось. То ли он оказался недостаточно музыкантом, для того чтобы включаться в разговоры о тесситурах и гармониях, и стесняется проколоться на чем-то. То ли это просто вырезают.

Зато новый сезон — бенефис Лепса, у которого до сих пор не было возможности раскрыть себя в достаточной степени. У людей крайне стереотипное представление о нем: его воспринимают сугубо в шансонной плоскости. Но если понаблюдать, какие он выбирает песни, то можно понять, что это эрудированный музыкант, который на очень глубоком уровне разбирается, как на этой территории люди слушают музыку. Таких у нас двое в стране — Лепс и Шнур.

Где оказываются участники, когда шоу заканчивается? Вопрос справедливый. Но, во-первых, это телевизионное шоу. А у этого продукта свои параметры успеха: рейтинги, рекламодатели и так далее.

В самом деле нет никакого рынка, который бы подхватывал этих артистов. Но это не уникальная ситуация. Я говорил с Силом, который был судьей на двух австралийских шоу «The Voice». Его подопечные дважды побеждали. Так вот, он рассказывал, что победители получают контракты, но менеджмент, который их подписывает, плохой. И артисты фактически остаются на улице. Так что эта ситуация не только российская.

Эти пятнадцать минут славы нужно немедленно монетизировать. То ли быстро забить концерты — желательно с гарантированным гонораром, а не на проценты. То ли быстро продать куда-то свою музыку, неся впереди себя бренд «The Voice». Остаются еще корпоративы, где человеку, мелькнувшему на Первом канале, обеспечена узнаваемость среди сотрудниц бухгалтерии. Потом появляются еще один-два таких же артиста и, можно сказать, корпоратив удался. Я и сам организовывал выступления некоторым участникам «Голоса». И мне грустно это признавать, но люди готовы играть за очень скромные деньги.

Главный музыкальный редактор «Голоса» — тот человек, который на протяжение четырех сезонов отслушивает все заявки на проект. А ежегодно их приходит порядка десяти тысяч.

Давайте я вам расскажу обо всем поэтапно. Сначала выходит реклама о приеме заявок. Все эти заявки поступают в базу. Мы их отслушиваем и сортируем. Ставим на заявке пометки либо «да», либо «нет», либо «?». Бывает так, что по фонограмме ошибок нет, но это скучно. Человек профессионален, но не дает эмоциональной яркости. А профессионально поющих у нас много. Тогда мы обращаемся к анкете.

Смотришь репертуар, видишь, что человек слушает много музыки разной, думаешь: «Все-таки надо его пригласить» Или видишь примитивный список песен и понимаешь, что не имеет смысла, потому что человек дальше этого не прыгнет. Но в основном мы оцениваем голос, тембр, технические возможности, культуру пения.

Заявок подается много, в разных сезонах от девяти до четырнадцати тысяч. Из этих анкет нужно отобрать 1000 для очного прослушивания. Тысяча человек всего! Их приглашают уже на кастинг в «Останкино». Выглядит это так: за длинным столом сидит комиссия, состоящая из представителей Первого канала во главе с Ю.В.Аксютой, четырех музыкальных продюсеров, представителей Universal и режиссерско-постановочной группы.

Участники приходят группами по 10 человек. Как правило, мы просим спеть а капелла две песни, русскую и английскую. Здесь учитываются тембр, музыкальность, техника. И конечно, харизматичность. Потому что бывают люди вроде и поющие, но на камере они никак не выглядят. А поскольку шоу телевизионное, то важно, чтобы у человека глаза горели.

Те, кто прошел кастинг, попадают на этап слепого прослушивания, где наставники отбирают себе команды. Этот этап уже показывают по телевизору. На слепых прослушиваниях задача музыкальных редакторов — обмануть наставников. Мы стараемся всех участников вытянуть на пятерку. Даже если у человека возможности на 4 с минусом. Но мы стараемся найти такую песню, в которой он бы выглядел хорошо.

Обычно мы уже на кастинге понимаем, как далеко способен пройти участник. Но бывают и другие случаи: ребята сильные, наши фавориты, а наставники к ним не поворачиваются. Такое случается каждый сезон. В этом году — Варя Визбор. Вот пожалуйста, ярчайший персонаж, но тренеры не повернулись. Не поймали эту фишку. Видимо, привыкают, что люди поют хиты, а тут человек спел авторскую песню в совершенно другой манере.

Наставники тоже устают. Иногда они чуть-чуть расслабляются, заслушиваются и забывают про кнопку. «Ой, как круто, ну давай ты нажимай, это твоя». В результате песня закончилась, а кнопку не нажали. И потом сожалеют об этом.

«Голос» — это непросто. Во-первых, люди мало спят, особенно накануне съемок. Репетиции, съемки заканчиваются в 11 вечера. Пока они доедут домой, пока покушают, потом мысли и волнения, утром рано вставать, потому что в 10 часов нужно снова быть на площадке.

Если бы нынешний наставник Баста подал свою заявку, какие были бы у него шансы? Конечно, мы больше ориентируемся на мелодическое пение. А рэперы на него в меньшей степени заточены. Тем не менее нам приходят заявки от рэперов, и мы их тоже берем, хотя очень немного. Так что я думаю, что у Басты был бы шанс. У него интересные тексты и у него есть тембр — и это то, за что мы точно бы зацепились.

Внучка Юрия Визбора появилась в эфире «Голоса», но не прошла слепое прослушивание: ее выступление было холодно встречено участниками жюри. Зрители посчитали это несправедливым.

В детстве мне нравились песни деда. Причем я слушала эти самые песни, а потом узнавала, что это дед их написал. Или что моя бабушка Ада Якушева их сочинила. Их творчество мне близко — и оно всегда будет меня настигать. Но в моем случае это не будут три аккорда. Почему-то сложился стереотип, что Варвара Визбор — это значит, я играю на гитаре и пою песни у костра. Пожалуйста, нет!

«Голос» я смотрела со второго сезона. Помню, удивлялась, почему все участники единогласно говорят спасибо Юрию Викторовичу Аксюте. «Что такое? — думала. — Может, это прописано в договоре?» А когда я попала туда и прошла все круги подготовки, то все поняла. Потому что именно ему хочется сказать спасибо. Как и всей команде «Голоса», впрочем.

Меня пригласили на закрытый кастинг, на слепое прослушивание. Соответственно, нужно было подготовить несколько песен и спеть без аккомпанемента. Среди прочих я спела «Зиму», которую написал дед. Так и прошла кастинг. У меня были песни из репертуара Долиной, был «Дельтаплан» Леонтьева, были «Расскажите, птицы» и «Белая дверь» Пугачевой, я их разучивала.

Выступление на «Голосе» — это колоссальное волнение. Не зря на репетиции многие поют лучше, чем в день съемок. Я, если честно, такого не испытывала ни на поступлении в институт, ни на одном из концертов.

От записи до эфира прошло около месяца. В один день мне в социальную сеть начали приходить сообщения со словами поддержки. Я подумала: «Ой, значит меня сегодня показывают». Как вежливый человек я принялась на них отвечать. Но их сначала накопилась 1000, потом 2000, 2500… Там и негодование, и радость — пишут, мы вас для себя открыли. Судей, конечно, очень сильно утюжили, что мне не очень нравится.

К кому из судей я бы пошла? Ну кто повернулся, к тому бы и пошла. Но, вы знаете, этого не произошло, поэтому мне трудно рассуждать.Честно говоря, я вообще не задумываюсь об этом. Я вообще в первый раз в жизни принимаю участие в конкурсе и думаю, что в последний. Когда после моего провала началась шумиха, меня тут же без конкурса позвали в проект РТР «Главная сцена». Я поблагодарила за приглашение, но отказалась.

Крупные продюсеры звонили, предлагали сотрудничество. От каких предложений я отказываюсь? Скажем так, от предложений быть не собой. Я все равно верю в нашу страну и в нашу индустрию и знаю, что мне встретятся люди, которые не будут стремиться меня положить на лопатки. Я знаю, что есть такие вещи, как контракты на семь лет, и ты себе не принадлежишь, и самое главное — даже не можешь ничего сказать.

Я не планирую открывать какой-нибудь бутичок или кофейню. Я планирую заниматься музыкой. Когда я училась в институте, думала: «Музыка? Не проблема, можно совмещать музыку и много всего другого — и жизнь, и работу, и театр». Но это не так.

Рэп-артист в кресле наставника — один из главных сюрпризов четвертого сезона «Голоса». По словам Василия, принять участие в проекте его убеждал лично Константин Эрнст.

На «Голосе» меня воспринимают как представителя русского рэпа — и проецируют на меня все плохое, что существует в этом жанре. Была сложная задача — побороться с этим предубеждением.

Если к участнику на слепых прослушиваниях поворачивался я и еще кто-то из коллег, то люди шли к ним. Выбирали наставников, которые известны как серьезные исполнители. Хотя были и такие, кто намеренно стремился в мою команду. Потому что думали, что мы будем постоянно читать рэп. Поэтому я свою команду называл штрафбатом. В нее пошли те, кого не забрали другие.

Когда Биназир один в один прочитала рэп-композицию «Gangsta’s Paradise», Александр Борисович Градский рассказал, что подобную музыку, только на русском, пел еще в 1969 году и даже дал ей совет: «Надо попадать в первую долю». Вообще же, про русский рэп в целом он говорит, что тексты хорошие, а музыка неинтересная. Таким образом на «Голосе» я в полной мере испытал на себе дискриминацию. (Смеется.)

Я показывал редакторам «Голоса», очень, кстати, профессиональным людям, фотографии с концертов, и они в шоке от того, сколько зрителей приходит. Мы, рэперы, серьезно к себе относимся, думаем, что нас все знают, а на самом деле это не так. Например, Александр Борисович спрашивал меня, кто такой Ассаи: «Я его видел в «Вечернем Урганте», а это нормально, что молодой человек свою программу назвал «Я легенда»?»

Из того, что происходит за кадром «Голоса», можно было бы собрать отдельное шоу. Александр Борисович — человек, который знает тысячу историй про отечественных и зарубежных музыкантов. Рядом с ним и Григорием Лепсом я себя чувствую мальчонкой. Это как в детстве попасть на тусу, где взрослые пацаны сидят.

Самое интересное, что у участников «Голоса» все очень по-настоящему. Искреннее горение, переживание трагедий. Люди принесли на это шоу все, что у них есть.

Куда деваются все эти хорошо поющие ребята после «Голоса»? Возьмем того же Антона Беляева — он сам пишет песни, делает аранжировки, вот поэтому у него все случилось. А остальные возвращаются в свои кавер-группы.

«Голос» — это сложно. Представьте, они приходят в 9 утра, целый день не знают, когда им нужно выходить, потом бах — и ты поешь. Это натуральное казино, но на него подсаживаешься — на этот кураж, на адреналин. Выступать на «Голосе» страшно. Я бы на него не пошел, даже если бы умел петь.

Православный священник в финале популярного телешоу — почти сенсация. Словно этого мало, насельник Свято-Пафнутьева Боровского монастыря активно пользуется мирскими средствами коммуникации. У Фотия есть страница в «ВКонтакте», аккаунт в инстаграме, это интервью он давал по Skype, а на вопросы слушателей священнослужитель с удовольствием отвечает во время трансляций в Periscope.

Большое напряжение, конечно, испытываешь. Я ведь не привык ни к съемкам, ни к огромной аудитории. Вот. А то, что это состязание, добавляет нервозности. Но на все воля Божья. Победу делает не мой голос, а выбор других сил.

Активное голосование за меня я объясняю тем, что присоединилась огромная аудитория православных, которая раньше не смотрела этот проект. А теперь они его смотрят — и я им нравлюсь. И получилось так, что у меня огромный перевес.

Я подавал заявку еще на второй сезон «Голоса», и мне пришло предложение на кастинг. Но не получилось. Я побоялся спрашивать у нашего митрополита разрешения. Решил все это оставить и больше не пытаться. А на четвертый сезон сам Первый канал попросил за меня митрополита, и тот дал разрешение.

Без споров не обходится обсуждение ни одного участника проекта. Даже самые обычные люди, о которых можно говорить только хорошее, — оказывается, и о них мнения публики разделяются. Так же и у меня. Только споры горячее, потому что это касается веры. У людей есть сложившиеся стереотипы. Многие ревнители благочестия, особено консервативно настроенные, ведут себя даже агрессивно. Но таких меньшинство.

Я не интересовался этим, но знаю, что мой наставник, Григорий Лепс, достаточно верующий, если можно так выразиться. Богобоязненный человек. Он, может быть, не знает каких-то канонов, но знает, когда идет пост, и поздравляет с церковными праздниками. У него дома есть большая коллекция икон. Баста тоже верующий, берет у меня всегда благословение, как положено. Он в свое время пономарил в церкви. У него есть даже разрешение носить скуфью, подрясник — есть фотография с ним в подряснике.

Жизнь в монастыре на самом деле не такая, как многие могут себе представлять. Молимся, поем, служим. Совсем уж аскетического образа жизни сейчас в монастырях нет. Только, может быть, на Афоне в Греции. И полного отречения от мира сейчас нигде нет. Все равно монастыри интегрируются в социум и пытаются общаться с народом. Поэтому я и до «Голоса» выступал на разных мероприятиях. Приглашали в том числе и главы районов.

Телевизоров в монастырях нет. Есть помещение, где мы занимаемся выпуском прессы: делаем детский журнал и еженедельную газету — и вот там как раз есть доступ в интернет. А телевизор… Телевизор очень отвлекает от нашего дела.

Я пытаюсь подхватывать все тенденции, которые сейчас есть. К Periscope я сначала тоже относился скептически. Как к инстаграму в свое время: «Для чего? Зачем? Ведь картинки можно и в соцсетях выкладывать». Но оказалось, что везде есть свои тонкости. Что-то удобнее для фотографий, что-то для общения, как «ВКонтакте». А Periscope — он как Skype, только тебя одновременно видят сразу много людей и могут с тобой общаться.

Я сначала думал: «В «Голос» прошел, а ничего подписывать не надо». А не тут то было. Вот как ты прошел кастинг, начались обсуждения репертуара, и уже тебе говорят: «Ждем на Universal подписывать контракт». Он заключается еще до слепых прослушиваний как условие твоего участия в «Голосе». Если ты выигрываешь, то он начинает действовать. Еще есть договор с Первым каналом, но там никаких особых обязательств. А контракт с Universal очень толстый. В нем заключены обязательства об участии в туре после «Голоса», если я прохожу в четвертьфинал. И так же контракт победителя конкурса — как подарок, как приз в нем значится запись диска, синглов. Вот.

В том, чтобы ездить и выступать, ничего плохого я не вижу. Людям будет приятно меня видеть на концертах. Все это будет благообразно, ничего такого противного мне как монаху там не предвидится.

Главный продюсер музыкальных и развлекательных программ Первого канала

У любого телевизионного проекта наступает момент усталости. Элементы, из которых состоит любой формат — драматургия, участники, тренеры, — как раз и дают тот самый эффект зрительского интереса. Отдавая отчет, что люди могли привыкнуть и устать от формата, мы могли предполагать некий спад интереса. Но, слава богу, мы ошибались. Судя по рейтингам, четвертый сезон «Голоса» оправдывает все наши ожидания.

Средняя доля — порядка 30 с лишним процентов аудитории. На каждом третьем включенном телевизоре в это время смотрят «Голос». Большие серьезные федеральные каналы обычно рады и доле 15%.

Самое главное — нам удалось провести очень хороший кастинг. Найти самобытных исполнителей, которые интересны телезрителю, — это, пожалуй, главное слагаемое успеха. Поющих людей в стране не так много. И за некоторых участников мы бились. С той же Машей Кац разговаривали. Я знаком с ней давно и хорошо знаю всех ребят, играющих в кавер-группе Balls of Fire. Я и пригласил Машу прийти на кастинг. А ведь она обладает безукоризненным аворитетом вокалистки и сама является педагогом по вокалу. И Маша пришла — я на этом хотел бы акцентировать внимание — на кастинг на общих условиях.

Мы очень долго с Константином Львовичем [Эрнстом] — а мы делали это именно с ним вдвоем — решали, кто же все-таки достоин прийти на смену полюбившимся тренерам первых трех сезонов. Было непросто. У нас существуют внутренние характеристики человека, который называется «тренер» в проекте «Голос». Претендент на эту роль должен соответствовать максимальному количеству этих характеристик. Но они внутренние, рассказывать о них я бы не хотел.

Если вы сами попытаетесь описать тренеров четвертого сезона, вы заметите, что все они скорее певцы, нежели продюсеры. Не все из них пишут музыку, не все умеют заниматься маркетингом своего артиста. Они, может быть, не могут сформировать имидж кого-то помимо себя. Но каждый из них в своем сегменте является лидером. Василий Михайлович, Баста является лидером направления русский рэп. Григорий Викторович Лепс является самым кассовым артистом в стране. Полина Сергеевна Гагарина в категории молодых певиц, на мой взгляд, реально певица года.

Тот факт, что в числе наставников остался Александр Борисович Градский, сыграл, как мне кажется, положительную роль. Он выступил связующим звеном с предыдущими сезонами «Голоса».

Этого не было в эфире, но на слепых прослушиваниях участник падал в обморок. Можно ли называть «Голос» жестоким проектом на том основании, что его участники оказываются в центре внимания, которое исчезает, как только шоу заканчивается? Я с этим не оглашусь. Более жестоким проектом была «Фабрика звезд». Там молодым людям сознательно внушали, что они уже звезды. Автобусы с участниками шоу уезжали из «Останкино», а под колеса им бросались молодые девушки — и происходящее напоминало знаменитые сцены с концертов группы The Beatles. И все это создавалось специально. В беседах с участниками я говорю: «Для вас наступает некий момент истины. А все самое сложное у вас начнется после проекта «Голос».

Я вам приведу фантастический пример — Варвара Визбор. Я не знаю, как судьи могли не услышать этой искренности в голосе, фантастического тембра, звучащей там глубины. Но не попав в «Голос», она, тем не менее, стала героиней сезона. И я с огромным удовольствием приглашаю ее в музыкальные проекты Первого канала, где ей всегда найдется место.

Есть ли у «Голоса» сверхзадача? Я не посмею говорить, что это просветительский проект и оперировать высокими категориями. Я делаю телепрограмму. Она находится в жанре развлекательного музыкального вещания. Я стараюсь делать ее качественно.