Паша Техник признался, что боится смерти, и выразил сожаление, что к нему пренебрежительно относятся из‑за наркозависимости. Об этом он рассказал в интервью Гульнаре Нижинской, которое дал незадолго до смерти.
Рэпер скончался в Таиланде от легочной инфекции в начале апреля. Проститься с ним в Москве пришли тысячи поклонников.
О друзьях
«Я живу для себя. Я пришел в этот мир один и делаю то, что хочу. Я не должен нести никакую миссию и не задаюсь мыслями, что кому‑то что‑то должен.
Моя популярность приносит мне плюс огромный. Я могу поесть бесплатно, что‑то бесплатно сделать с девчонками, которые за деньги. У меня это вроде льготы.
Я верю в любовь, но она проходит быстро. Я не сохраняю отношения с бывшими, не интересно вообще. Прошлое — это как пустая банка на помойке, валяется, и все. В дружбу я не верю, она мне не интересна.
Я никому не верю. Миллион раз убедился в жизни, что верить не могу. Могу гривой помахать только типа „Да-да, конечно“, но никому не верю. Мне причиняли очень много боли».
Далее в беседе Техник подчеркнул, что у него «нет друзей, есть приятели», и добавил, что некоторым людям «по кайфу» пользоваться его добротой: «Надеюсь, что их собьет машина или пырнут ножом. Они оставляют мне негативные эмоции. Моей добротой пользуются, я как презерватив, меня одевают на разные виды [членов]».
О жене
«Я никогда не поднимал руку на женщину, к большому моему сожалению. А надо было разок хотя бы, голова бы заработала. [Бывшая жена Ева Карицкая] говорит, что я неадекватный, и вы ее слушаете, она же умная. Хотя с собой в самолет она берет сигареты и идет курить [в туалетную] кабинку. Здравый человек будет курить сигареты в самолете? Я очень хотел, чтобы ее на ходу выкинули. К сожалению, она еще здесь».
О наркотиках и смерти
«Я стал заложником образа не по своей вине. Это мой лайфстайл. Я знаю многих, кто пытается косить [под меня], думают, что употреблять наркотики — это круто и модно, как Паша Техник и Юля Финесс. У меня испанский стыд от этих людей. Они отсеются, это естественный отбор: они переедят, сердце остановится, в блевоте задохнутся, и все.
Я употреблял очень много, даже несоответствующие друг другу [вещества], которые нельзя вместе употреблять. Всегда играл со смертью. [Смерти] боюсь очень сильно. Во сне умереть хочу. <…> Не надо меня хоронить: умер, труп сгнил — и все. Завещание не писал, никому ничего не оставлю».
«Если я один сам с собой останусь, я могу опять забрести не туда. Когда я жестко гасился наркотиками, я заполнял пустоту внутреннюю. Делать музыку трезвым гораздо проще и легче. Если хочешь сделать [плохую] музыку, потребляй, ради бога. Сейчас имидж наркомана никому не интересен, не нужен, это плохая репутация. Я пытаюсь от этой [грязи] отмыться, потому что многие шоу думают: „Этот [дурак] там придет или вообще не придет“, а мне обидно. Я меняюсь, а остаток остался».
О деньгах
«У меня денег мало. Я куда‑то где‑то [стараюсь помогать людям]. Не хочу, чтобы меня хвалили, мне это не нужно. Я не афиширую это, мне все равно. Главное, что я для себя это делаю и чувствую себя лучше».