Добро пожаловать в славянский рай: как я пыталась стать второй женой в полигамной семье

«Здравствуйте!

Меня зовут Лана Миронова, мне 21 год, и я нахожусь в поисках мужчины или полноценной пары для серьезных полигамных отношений. Сама я оканчиваю университет, получаю специальность в сфере копирайтинга, поэтому могу работать удаленно и посвятить себя хозяйству и детям.

Считаю, что семья — это самое главное в жизни. Еще я веселая, жизнерадостная и очень люблю природу. В силу молодого возраста буду слушаться своего мужчину во всем. Готова ли я к переезду в другой город? Возможно».

Я перечитываю свое объявление несколько раз, сомневаясь, все ли я делаю правильно. Предварительно я создала фейковый аккаунт, чтобы потенциальный муж не понял, что я журналистка. Нажимаю кнопку «Отправить». Публикация для группы в «ВКонтакте» предложена.

Кажется, наконец-то я призналась себе, что замужество —  далеко не худший сценарий. А все потому, что недавно я узнала: совсем скоро каждому человеку предстоит выбор — феминизм или многоженство, но выиграет явно второе. Что за черт? Сначала я тоже так подумала.

Полигамия —  неотъемлемый атрибут радикального патриархата, по умолчанию полагающийся только самцам. «Полигамия — это счастье для любящей женщины», — значится в одном из постов группы «Многоженство в России. Патриархат» (4660 подписчиков), это один из порядка двадцати пабликов на схожую тематику. Его участники ставят перед собой цель вернуть святость мужского рода — столь ущемленного «венца эволюции». В шапке сообщества размещена фотография Путина, окруженного двенадцатью девушками славянской наружности. Активисты движения рассчитывают на поддержку власти — ведь они выступают против ЛГБТ, веганов, оппозиции, независимых женщин и всего остального, что разрушает нравственность. «Присоединяйтесь к победителям сразу, — читаю призыв в сообществе российских многоженцев, — мы возродим наш славянский рай».

Пассаж про славянский рай мне понравился, и я решила изучить тему. Много раз я слышала от преподавателей, друзей и родственников, что кричать о правах женщин уже некультурно — мол, мы и так равны, что еще нужно? Возможно, я бы продолжила поддакивать, если бы не узнала, что точка в вопросе пока не поставлена.

«Какая феминистка тебя укусила?» — спрашивали меня люди на тематических форумах. «Феминистками» в этой среде зовутся женщины, которые подрывают традиционные представления о нравственности, критикуя, например, лозунги патриархального клуба. Такие лозунги размещаются на картинках-открытках, которые репостят солидарные паблики. Любой упрек  — и вы феминист, ваше имя опорочено. Встречаются такие фразы:

В сообществе многоженцев есть лидеры мнений, а также детально разработанная теория. За лекции и целые тома книг отвечает Георгий Сидоров: у него широкий спектр тем — от неосталинизма и «психофизики русского народа» до эзотерики и семейных вопросов. Но больше всего он запомнился мне высказыванием, что современному «творцу энергии» даже трех женщин мало — необходимо хотя бы семь (видео с этой лекцией набрало в ютьюбе более 80 тыс. просмотров). Именно он внедряет в паблики мысль, что феминизм нас погубит, и объясняет, почему. Практические советы дает Иван Сухов (в его паблике в «ВКонтакте» 653 подписчика): некоторое время назад он появился в шоу Андрея Малахова «Прямой эфир», где рассказал, что его с тремя женами цель — родить и воспитать 50 детей. Пока отпрысков тринадцать, но супруги полны сил.

Строительством патриархата на национальном уровне занимается Юрий Морозов, который создал «Колхоз Мороза». Его подобие реабилитационного центра с программой по «оздоровлению» мужчин, как значится на официальном сайте, существует уже в трех городах: те, кто хочет вступить в патриархальное братство, должны заплатить за лекции о предпринимательстве и многоженстве, которое идет рука об руку с материальным успехом самца. Юрий предлагает приезжать в колхоз не меньше чем на месяц. Что на самом деле происходит в «Колхозе Мороза» (и происходит ли прямо сейчас), сказать не могу, женщин к нему не подпускают. Я договаривалась с Юрием об интервью, но в конечном счете он сообщил мне, что потерял интерес к нашему разговору. Тогда я решила перейти к более важной проблеме: как найти достойного супруга?

Найти полигамного мужа можно, например, в группе знакомств «Вторая жена», где анкеты мужчин перемежаются с репостами мудрых мыслей, сочиненных лидерами движения (чаще всего — Юрия Морозова и его учеников). Вместе их можно было бы собрать в книгу мудростей. Например, там встречаются такие высказывания:

Я не хотела бы развенчивать мифы о патриархальных устоях, но и высказываться в их защиту — тоже. Лидеры клуба считают, что женщине в полигамной семье лучше — и приводят свои аргументы (много детей, усиление демографии, помощь в быту и так далее). На губах закипает другой вопрос: что за женщины сидят в этих группах, ставят лайки и без злости читают анкеты? Они входят в семьи или принимают в дом совершенно чужую даму. Может, это гипноз? Или врожденный «талант» быть «вторым полом»? Я не нашла ответа и решила опубликовать анкету, чтобы понять этот мир изнутри.

Я сижу за столом в съемной комнатке перед своим ноутбуком. Когда наступает девять вечера, я созваниваюсь по скайпу с человеком, которого зовут Святогор (имена всех героев материала изменены. — Прим. ред.). После публикации анкеты Святогор написал мне одним из первых, правда, переписка не задалась, потому что сообщения приходили мне на имитации старославянского: «Моя Ядвига тоже училась и жила въ Питере. Отецъ (тесть) изъ Питера. Мы сами жили [там же] и сбежали изъ этого концлагеря. Если желаешь, можешь познакомить себя съ нашей семьей. Золотыхъ горъ нетъ и не будетъ, но уваженiе, любовь и развитiе тебя самой всенепременно обещаемъ!»

Это было неудивительно. Уже просматривая фотографии, я примерно поняла, с кем имею дело: Святогор походил на мудреца из славянских пособий. Я люблю необычных мужчин, поэтому выбрала его первым для звонка. Связь не может установиться уже минут 15.

Святогору под 50, он живет с женой и тремя детьми в лесу. Все они — староверы. Мужчина работает печником, разъезжая по близлежащим деревням. Образование дает детям сам. Из любимых домашних животных у него — конь. В свободное время предпочитает читать духовную прозу вместе с женой. Пока глава семейства перечисляет свои заслуги, я рассматриваю его женщину в соцсетях. Ядвига выглядит презентабельно: с косой и румяными щечками, ей нет и тридцати. На летних снимках собирает цветы, на зимних — хворост. Высшее образование есть.

— Ядвига не против второй жены? — интересуюсь я.

— Очень рада! Ей одиноко. За год может выехать из дома только один раз.

Десять лет назад Ядвига работала в офисе, где столкнулась с депрессией. Было решено вырвать проблему с корнем — уехать «жить на земле». Могу понять: психических ресурсов становится все меньше, а дедлайны горят и горят. Теперь будни Ядвиги — это скот, готовка в печи и огороды. Еще она любит шить платья — на всю семью, без машинки. И если вторая жена подсобит, жизнь покажется совсем медом. Отвечаю Святогору, что очень завидую. Меня приглашают помощницей. Завершаю разговор.

Через десять минут я пишу новому собеседнику, что готова к знакомству.  В этот раз мне предлагают включить видеосвязь — «себя показать, товар посмотреть». На экране вижу семейный портрет: бородатый мужчина, беременная женщина и еще шесть светло-русых детей от трех до семнадцати лет. Каждый из них меня оценивает. Я ищу убежища, но его нет.

— Мы так рады, что ты нашлась! —ликует глава семьи.

— А вы больше ни с кем не общались? — спрашиваю я.

— Да нет, общались. Одна девушка к нам приезжала, но потом позвонили ее родители, покрыли матом, так что не срослось.

Коля и Маша уже двадцать лет в гражданском браке. Не расписаны, потому что «девять грамм чернил ничего не решает». Когда‑то они были одноклассниками, поступили в МГУ, но на первом курсе увлеклись эзотерикой и сбежали в деревню. Они также против медицинской помощи и государственного образования, поэтому лечат и воспитывают детей самостоятельно. На вопрос, на какие деньги они живут, Коля отвечает, что «человеку надо очень немного». Они пекут на заказ хлеб, занимаются народным промыслом, а летом всей семьей работают на огородах и охотятся. Детство Коля и Маша также понимают контркультурно, так что памперсы или игрушки под запретом. С четырех лет в семье принято «быть при деле», чем Коля гордится, ведь дети себя окупают. Я поддакиваю и хвалю их прагматичность. Говорю «их», потому что мы играем в игру: говорит только Коля, но всегда использует множественное число.

Я наливаю себе чай, беру печенье и слушаю дальше. Два года назад Коля начал осознанно изменять Маше — ему захотелось свободы. Но он об этом не жалеет, потому что их отношения стали «практичнее», то есть лучше. Вместе обдумав ситуацию, они пришли к выводу (Маша все еще молчит), что жена устает от супруга, а ему ее мало.

— А откуда ты знаешь, что вторая жена тебе не надоест? — спрашиваю я Николая, переходя на ты.

— Первая жена мне не надоела! — оскорбляется мужчина. — Просто проблемы возникают у всех. Это системная штука, но только сейчас до нас доперло — что, откуда и почему. Нам спустя 20 лет все еще весело вместе — ты не представляешь как!

«И слава богам», — мысленно добавляю я. Николай продолжает объяснять, что многоженство — это про нравственность, но часы показывают одиннадцать вечера. Родители идут укладывать детишек. И я докладываю, что самоограничения — не мое.

Моя учительница по биологии говорила, что иммунитета к безумным идеям у землян все еще нет. Письма от потенциальных мужей приходят почти безостановочно. Десятки мужчин ищут вторую жену, но ирония в том, что большинство из них — одиноки. Многим не нужна просто женщина, а требуется гарем, который ублажал бы своего повелителя, да так, чтобы из холостяцкой жизни — сразу в славянский рай. Мне стало казаться, что есть только два типа многоженцев: те, у кого уже худо-бедно выходит жить в древнерусском стиле, и те, кто одинок и борется с кризисом середины жизни с помощью шовинистического идеализма (без гроша в кармане, естественно). Я впадаю в уныние, дрейфуя по этому тиндеру для фриков.

«Ну что, уже закидали сообщениями?» — пишет мне девушка по имени Оля. «Да. Откуда ты знаешь? Я и не думала, что пацанов будет так много», — отвечаю ей. «Это же очевидно, — объясняет Оля. — Твоя анкета в группе — единственная женская, все остальные — мужские».

Я пролистываю всю стену группы до конца: незнакомка оказалась права. «Это дурной тон для девушки», — объясняет мне Оля. В этой тусовке женщины пишут мужчинам сами. До меня доходит, что было бы действительно проще повыбирать мужей среди участников группы, не полагаясь на благосклонность судьбы. На фотографии Оля завернута в индийский платок, и, судя по записям на стене, любит путешествовать по Азии. Мы решаем с ней созвониться. Она тоже ищет жену.

Оле 30 лет, и уже год она находится в поиске полигамной семьи. Одну ее до сих пор не взяли, так что Оля решила схитрить и обзавестись напарницей — для составления «подарочного набора». Я жалуюсь ей на немилость судьбы: почему мне не написал ни один нормальный городской парень? Девушка объясняет, что таких в клубе достаточно много, но за ними надо охотиться. Она расспрашивает, насколько хорошо я знаю мужчин, и я заявляю, что довольно неплохо: читала в художественной литературе, неоднократно видела визуально, иногда даже вступала в вербальную коммуникацию — в принципе, разбираюсь. Мою иронию она воспринимает всерьез.

— Тогда скажи, вот как думаешь… — советуется Оля. — Я бы хотела сказать мужу, что до брака не хочу связи. Но вдруг окажется, что у него маленький член. Что тогда?

Я смущаюсь и меняю тему:

— Мне кажется, важнее бытовые вопросы. Станем мы спать на одной кровати или по очереди? Воспитывать детей надо только своих или будем меняться? И будет ли у нас какое‑то личное время с мужем или прямо все-все будем делать вместе?

— Я об этом еще не думала… Пусть сам муж решает — не тряпка.

— Ты права! Тряпка нам в мужья не годится.

Я спрашиваю Олю, почему она хочет вступить в полигамный брак. Она смущается, но рассказывает. Ее отец был алкоголиком, который пропадал из дома и пару раз избивал мать «под синькой». Но потом Оля познакомилась с девушкой, которая воспитывалась в полигамной семье: три мамы и тринадцать детей. Семья открыла ей тайну, что многоженство на Руси всегда было и будет. Многие наши мужчины хоть раз в жизни имели любовницу, ведь это не особенно осуждается. Но те, кто живет под одной крышей с девушкой, делают это тайно. И лучше уж жить вместе с мужем и подругой, чем с мужиком, который деградирует.

«Курево, алкоголь, ничегонеделание, домашнее насилие — не всем достаются сильные мужчины, которые заинтересованы в продолжении рода», — объясняет Оля. Я желаю ей счастья, а она мне — крепкой семьи. Напоследок она делится со мной контактом мужчины из Питера по имени Сергей. «У меня предчувствие, что это твоя судьба, Лана», — загадочно говорит Оля. На запросы по анкетам я решаю больше не отвечать.

Мы мчимся мимо загородного леса. Я сижу на переднем пассажирском сидении машины, которую ведет Сергей. Он пенсионер, но имеет небольшой бизнес и домик в Финляндии. Несмотря на опасения, что я впервые вижу этого человека и не знаю, чего от него ждать, прямо сейчас еду с ним на мои смотрины — к паре, которая ищет себе вторую жену.

Эта история началась, когда я написала Сергею по совету Оли, и он пригласил меня на свидание, предложив выбрать место. Обычно я зову малознакомых мужчин в самую дешевую булочную района — неловко, когда чужие люди платят за меня больше чем сто рублей. Мы встретились, Сергей взял нам кофе.

Сергей женат уже пять лет: супруга ни в чем не нуждается, и ей не нужно быть жертвой работы. Но, как известно, русские бабы простых путей жизни не ищут: жена поставила Сергею ультиматум, что либо они живут без детей, либо она уходит. Это оскорбило его — звезду патриархальной эстрады. И чтобы не спустить жизнь в сортир, он придумал идеальный выход. Многоженство — вот где детей ждут и любят. Не одна, так точно другая.

— Почему вы, женщины, думаете, что только вы решаете, рожать или нет? — ответил Сергей на мой либеральный выпад. — Могу поспорить, если бы мужчина хотел аборта, ты бы тоже сказала, что право выбора только за дамой.

— Но ты не можешь заставлять ее ни заводить детей, ни принимать вторую жену. Это домострой.

— Не домострой, а добро пожаловать в будущее. Просто не все еще это поняли. У меня есть друзья — семейная пара, где женщина восприняла эту идею положительно. Хочешь познакомиться с ними? Они тоже ищут девушку.

Так мы оказались здесь, в пригороде Петербурга, через пару дней после встречи. Останавливаемся у супермаркета и заходим внутрь, чтобы выбрать гостинцы: я ответственна за печенье, кавалер — за виноград. «В этих бытовых мелочах я совсем никакой», — оправдывается Сергей на кассе.

Идем в соседнюю многоэтажку. Нервничаю. У входа в квартиру нас встречает молодой человек моего возраста. «Сейчас позову родителей», — говорит парень. Выходят Дмитрий и Надежда, обоим примерно под пятьдесят. Надежда, улыбчивая блондинка в фартуке, здоровается и сразу убегает обратно на кухню — надо следить за обедом. Она кажется мне одной из тех приторных женщин, из которых забота выливается через край. Дмитрий же выглядит ее полной противоположностью — спортивный альфа-самец с бородой, надевший на себя самую облегающую футболку, которую только смог найти в гардеробе. Мы обмениваемся любезностями, Сергей и Дмитрий пробираются вглубь дома, я иду позади. Я останавливаюсь и задаю вопрос сыну Дмитрия и Надежды:

— Ты знаешь, почему я здесь?

— Да, конечно.

— И что, тебя все это не смущает?

— Ну, знаешь… Я в дела родителей не лезу. Надеюсь, они тоже не полезут в мои.

Парень исчезает в одной из комнат, а меня уже ждут к столу.

Думали ли вы о том, что станет с вами через тридцать лет брака? «Да люблю я тебя, люблю», — эту фразу я сказала на пятый месяц отношений. Вроде, два раза повторила заветное слово, а сомнений за ним — как у двоечника, отвечающего у доски. Другое дело — счастливое лицо Нади, которая накладывает мне добавки к тефтелям с рисом. Ее преданность мужу будет сниться мне еще долго.

Надя и Дима живут в трехкомнатной квартире с престарелой мамой Нади и двадцатилетним сыном. Еще у них есть дочка, которой тридцать лет, и внуки. Дом выглядит очень уютно, с коврами и кружевными занавесками — по-советски помпезно. На вопрос, где размещусь я, если мы друг другу понравимся, они отвечают, что все как‑нибудь само наладится. Можно дом построить, в конце концов — подкопить.

— Надо улучшать не абстрактный мир, а место вокруг себя! — заявляет Надя. — Женщина — это всегда горизонт, а мужчина — вертикаль. Наше природное предназначение — заботиться о других.

— Вы действительно в это верите?

— Да! И я счастлива, потому что счастлива моя семья. Я хочу, чтобы она была еще больше. Мне жаль времени женщины, вложенного в деятельность, ценность которой — ноль. И жизнь — дама практичная, второго шанса не даст. Просидишь лучшие годы в офисе, что с тобой станет потом?

Дальше в разговор вступает Дима. Он объясняет, что Пенелопа ждала Одиссея, а женщины по своей природе верны. Однако мужчины становятся тем сильнее, чем больше женщин хотят от них помощи. И вся эта моногамия — не более чем самообман человека, у которого достаточно времени, чтобы ему предаваться. А достаточно его, пока ты не выйдешь на пенсию и пока общество тебе не скажет: «Пора жить для себя». Только как это — для себя? И вот тогда в тебе проснется строитель, который скажет, что на этом еще не все. И уж если не уходить из семьи, то лучше ее достраивать. Так трактует свою судьбу Дима.

— Но неужели вы не ревнуете мужа? — задаю вопрос Наде.

— Мы жили в советское время, Лана, мы люди другой закалки, — отвечает Надя. — Когда еще мы с Димой были бедными и женились без помощи родителей, мы дали слово, что не бросим друг друга, что бы ни произошло. Не важно, как у тебя изменились желания. Главное — твой долг перед семьей, который ты должна выполнить.

Скованные одной цепью — как поет Вячеслав Бутусов. Эта цепь называется гендерной ролью. Делай что должен — и будь что будет. «Все для семьи — ничего для себя».

Все это время Сергей тихо сидит возле меня. Он не влезает в спор, но следит за моей реакцией. Наверное, ждет моего обращения в новую веру. Уже на пороге, надевая куртку, прямо при Диме и Наде, он спросил меня:

— Встреча как‑то на тебя повлияла?

Я потупила взгляд. Мне хотелось ответить честно.

— Думаю, да. Я поняла, что слишком эгоистична и слаба для полигамии.

— Когда‑нибудь ты влюбишься, Лана, и это изменит твой мир. Феминизм может быть логичен, но против большой любви он бессилен! — так ответила мне Надя.

Минуем Лиговский проспект, мне ужасно хочется прыгнуть в кровать и уснуть, но по Невскому предстоит ехать еще час. На обратном пути мы почти не говорим с Сергеем. Я размышляю о том, что нет ничего удивительного в популярности идеи многоженства: философия золотой середины как будто бы малоприятна русскому человеку, а к крайностям тянет, будто локомотивом. И даже консервативный мир требует перемен. Я спрашиваю спутника:

— Сергей, а почему вы хотите стать многоженцем? Ну, для себя?

Сергей молчит с минуту и отвечает:

— Я был женат два раза, и моя первая жена была ведьмой. Мы были в браке двадцать лет, у нас есть взрослый ребенок, но время от времени она изводила меня своими психическими срывами, а в безбедном существовании все больше становилась эгоисткой. Она говорила, что чувствует себя как в клетке, хотя я давал ей все… И я считаю, что именно из‑за нее умерла моя мать. Она вечно спорила с ней до ручки.

— А почему было не развестись?

— Она не позволяла. Она очень любила меня, но я все равно встречался с другими женщинами, потому что они возрождали меня к жизни, будто я феникс. Я таким девушкам всегда был очень благодарен. Я устраивал их на любимую работу или помогал найти достойного спутника жизни. Но сейчас мне очень жаль, что в то время я не знал о многоженстве. Это дало бы мне возможность открыто жить на две или три семьи. Никому не врать. Сейчас я хочу это исправить.

—  Почему вы не думаете, что полное равенство решило бы проблему эгоизма?

— Я в этом уверен. Мои предки были белыми магами, и я знаю, что у меня тоже есть способности. Мне нужны женщины с женской энергией, чтобы еще больше раскрыть их. Последние десять лет я посвятил изучению древних текстов и эзотерике. В них тоже есть многое про многоженство.

Медленно продвигаясь в пробке по Невскому проспекту, Сергей начинает посвящать меня в таинства древнего эзотерического учения. Несколько лет назад он путешествовал по древним святыням (малоизвестным), а потом пролежал пару месяцев в коме. После этого к нему пришло просветление. Сергей рассказывает, что сильному мужу-богу необходимо иметь шесть жен — это сакральное число, о котором говорили еще индийские брахманы (на самом деле они были славянами). Сергей доподлинно знает, что славяне произошли от белых богов — пришельцев, которые выбросили на землю свои данные ДНК. Эта белая раса называется Н1R1. Они отличаются от первородных жителей земли, чернокожих. А вот азиатские жители (только это секрет) — генетический эксперимент, биороботы, чья цель — скреститься с другими расами. Азиатов создали рептилоиды — так Сергей называет инопланетную жизнь. Дело в том, что по космическим законам жители одной планеты не могут атаковать другую в борьбе за ресурсы. Именно поэтому рептилоиды используют более хитрые ходы, стравливая землян против друг друга, чтобы мы убили самих себя. Некоторые из них живут под землей. По мнению Сергея, выиграть в этой войне через тысячу лет могут только славяне, и для этого необходимо встать на путь полигамии, развиться количественно и качественно. Мы должны взять эту планету себе, потому что только Н1R1 знают, как справиться с рептилоидами.

Сергей высаживает меня около дома. На прощание говорит, что выбор только за мной. Мне немного грустно. Хочется, чтобы все было как в детстве — прямолинейно и без сомнений. Но жизнь такой не бывает. А вдруг все-таки институт брака — это тоже происки рептилоидов. И девять грамм чернил действительно не решают проблем?