Интенсивное родительство: как стремление к успеху может навредить ребенку и его маме

Это стратегия воспитания, которая ставит своей главной целью успех ребенка и его интересы. Родители вкладывают в его развитие очень много времени, усилий и средств, отправляют ребенка во всевозможные секции, кружки и «развивашки». Расписание взрослых полностью подчиняется интересам ребенка, а их счастье неразрывно связано с его успехами. При такой модели ребенок становится проектом всей жизни.

Интенсивное материнство, а теперь уже и родительство, впервые описала социолог Шэрон Хейс в 1998 году. Основные идеалы интенсивного материнства: мама должна быть главным заботящимся о ребенке человеком, потому что отцы не способны правильно растить ребенка; воспитание требует много времени, энергии и денег; дети бесценны.

Мне этот подход не близок, и я считаю его несправедливым по отношению к ребенку. Слово «проект» подразумевает рядом с собой эпитет «успешный»: если ты берешься за что‑то, ты стараешься сделать так, чтобы это получилось хорошо. Ребенок, простите за банальность, человек. И я считаю, что у него должно быть свободное пространство для неуспеха.

Интенсивное родительство популярно, а число его сторонников растет. В ходе опроса, который проводили ученые Корнельского университета в США, 75% респондентов оценили этот метод как «очень хороший» и «отличный» подход к воспитанию. Интенсивное родительство в России, судя по последним данным, становится доминирующим способом воспитывать детей.

Некоторые исследователи говорят, что психологи сами популяризуют интенсивное родительство, как бы вынуждая родителей, особенно мам, быть дома и трудиться над формированием привязанности. Женщины изо всех сил стараются соответствовать представлениям о том, какой должна быть идеальная мать. Многие признаются, что они выбирают быть «достаточно хорошей» мамой, но внутри все равно переживают, что не идеальны.

Не могу судить обо всех семьях, но то, что я вижу, показывает: в нашей стране идея интенсивного воспитания скорее популярна, чем нет. Очень многие родители стараются нагрузить детей делами по самую крышечку. Я вижу это даже на примере ребят, которые ходят в тот же сад, что и моя дочь: многие проводят время в кружках и на дополнительных занятиях по танцам, живописи, актерскому мастерству и так далее. Мне кажется, такая нагрузка на малышей далеко не всегда оправдана, но, видимо, мы сейчас на пике увлечения дополнительными занятиями для тоддлеров и дошкольников — этот интерес вырос из спроса на «развивашки» и, видимо, будет сопровождать наших и детей и далее.

Психолог Людмила Петрановская уверена: если детство ребенка проходит под олимпийскими лозунгами «быстрее, выше, сильнее», то вполне вероятно, что к подростковому возрасту он может впасть в депрессию или апатию, отказаться от любого вида активности. Опасности подстерегают и родителей.

В первую очередь такой подход может негативно влиять на психическое здоровье женщин, верящих в идею о том, что на свете нет ничего важнее детей и никто не позаботится о них лучше родной матери. Последствиями становятся тревога, депрессия и злость. Причем злость на детей. Мое собственное исследование показало: чем больше мама верит в то, что она главный заботящийся о ребенке человек и что никто лучше нее не позаботится о ее детях, тем больше она переживает (и агрессивно выражает) особый вид злости — родительскую злость.

Это парадокс, ведь, казалось бы, если ты считаешь себя главным человеком в жизни ребенка, то понимаешь свою ответственность за его развитие и отдаешь себе отчет в том, что кричать на него и бить его недопустимо. Но в то же время мама, которая не может позволить себе поделиться ответственностью с другими людьми, скорее всего, истощена, потому что берет на себя много заботы.

Ребенку полезно скучать и томиться — в этой тоске и унынии рождаются идеи игр, занятий, строятся планы, развивается фантазия. В конце концов, тут полезно представить себя на месте ребенка: вам самим прямо вот целый день без передышки хочется делать что‑то полезное, чтобы с вами не случилось ничего плохого или чтобы добиться новых успехов?

Социологические исследования показывают, что причиной популярности интенсивного родительства становится в том числе беспокойство мам и пап по поводу того, что их дети проиграют борьбу за «место под солнцем» — хорошее образование и работу. В этой вечной гонке родители не замечают, как переходят черту и становятся одержимыми успехами ребенка.

Психолог Мэдлин Левайн в своей книге «Цена привилегий» рассказывает о трех признаках того, что интенсивное родительство вышло из-под контроля:

Если мы воспитываем детей таким образом, то лишаем их возможности решать проблемы самостоятельно, учиться преодолевать трудности.

Исследователи разработали опросник IPAQ — Intensive Parenting Attitudes Questionnaire, который мы сейчас адаптируем на русском языке с моей коллегой Ириной Знаменской. Этот опросник включает пять показателей, отражающих структуру интенсивного родительства:

Все эти установки хороши в умеренном количестве. Если они начинают зашкаливать, интенсивное родительство становится проблемой. Например, когда родитель уже не способен отделить себя от своих представлений о родительстве, увидеть, что его или ее убеждения связаны с поведением, ведущим к психологическому выгоранию. Такие установки ведут к стрессу, депрессии, тревоге, вине, повышению злости и снижению психологического благополучия.

Интенсивное родительство также может означать более внимательное отношение к ребенку и большую вовлеченность родителей в его жизнь. Родители стараются не просто играть с малышом, но делать это время еще и полезным. Они часто разговаривают с ним о его мыслях и чувствах, терпеливо и спокойно объясняют правила поведения, стараются уважать мнение ребенка.

Справиться со злостью в период переутомления иногда помогает когнитивная переоценка — если мама может остановиться, пересмотреть ситуацию и свои эмоции, она склонна меньше выплескивать свою злость на ребенка. Это такая стратегия эмоциональной регуляции, помогающая изменить эмоции через изменение мыслей о ситуации. Примером такой переоценки, например, может быть мысль мамы о том, что перед ней ребенок, который пока еще не способен контролировать свои эмоции. Или идея о том, что ребенок делает лучшее из того, что он может на данный момент времени с учетом его психологических и неврологических особенностей.

Я думаю, сейчас мы все понятия не имеем, что делаем. Система образования ветшает на глазах, появляется все больше новых знаний о том, как устроены дети эмоционально и интеллектуально, выходит все больше книг, помогающих нам разобраться в вопросах воспитания, и так далее. В любом случае любые процессы, которые сейчас перепридумывают родительство, мне видятся полезными. Сейчас мы все немножечко поколбасимся, поошибаемся, набьем шишек, обкатаем какие‑то новые схемы — и в итоге родим новый гуманистический подход, который будет соответствовать запросам нового общества. Пока же мы находимся на изломе времен, когда старое уже не работает, но эффективное новое еще не создано. Думаю, нас ждут интересные времена. Интенсивное родительство — относительно новое явление, и для точных выводов должно пройти время.

Мы не можем утверждать, что дети становятся более счастливыми, если к ним применяются подходы интенсивного родительства, — и наоборот. После Второй мировой войны ученые в Великобритании заинтересовались условиями жизни матерей в разоренной войной стране и опросили каждую женщину, которая родила в течение одной недели в 1946 году. В результате было получено около 14 000 подробных опросников.

Поколение спустя ученые повторили свой опыт, опросив около 70 000 человек в течение 70-летнего периода их жизни, чтобы увидеть состояние здоровья, образования и общего развития.

Так получилось самое большое исследование развития детей за всю историю науки. Результаты были записаны в книге психолога Хелен Пирсон «Проект «Жизнь»: необычная история 70 000 обычных жизней». Исследования показали, что самые эффективные меры по воспитанию детей заключаются в следующем:

В этом списке нет плотного расписания, развивающих кружков, секций и репетиторства. Но такая стратегия сокращает разрыв в уровне развития между детьми, родившимися в бедности, и более обеспеченными сверстниками на 50 процентов.

Есть один ценный практический прием — разобраться в том, какие убеждения о родительстве у вас есть. Задайте себе вопрос: кого я считаю идеальной мамой или идеальным папой? И запишите все, что приходит в голову. Потом посмотрите на этот список и ответьте себе честно, насколько сильно хочется следовать записанным установкам. Бывает так, что родитель верит в одно, а ведет себя по-другому, и это вызывает в нем чувство вины. Для того чтобы эту ситуацию изменить, сначала можно попробовать как бы отцепить свои мысли от себя и посмотреть на них со стороны. Ведут ли эти мысли к той жизни, которой вы хотите жить? Жизни, в которой есть не только ребенок, но и сам родитель, партнер или партнерша, другие люди.

И тогда вопрос об идеальном, достаточно хорошем или просто хорошем родителе превращается в вопрос о родителе эффективном, способном адаптироваться в зависимости от того, что требует ситуация, что требует его организм, что нужно ребенку и близким.

Я думаю, в какой‑то момент любой родитель приходит к простому выводу, что ребенку нужна и важна только любовь, — все остальное, по большому счету, шелуха и декорации. Любовь уравновешивает все. Когда у вас есть стремление дать ребенку определенный объем любви (неважно, чем именно вы при этом руководствуетесь, старорежимными ли установками из серии «избалуешь — сядет тебе на шею» или идеей о том, что «всего должно быть в меру»), то ничего хорошего из этого не выйдет. Любовь к ребенку нельзя ограничивать, наоборот — ее надо учиться отдавать, не скупясь, не оборачиваясь на те правила, по которым растили нас самих. Поэтому я не думаю, что в реальности действительно можно соблюсти баланс между рациональным стремлением «дать ребенку все самое лучшее» и любовью к нему. Главное, чтобы одно не подменяло другое.

Я бы назвала свою систему воспитания не интенсивной, а эклектической. Просто в какой‑то момент я поняла, что не могу воспитывать ребенка по какой‑то одной системе, придерживаться суперстрогих правил. Мне интересно и близко многое из современной педагогики и детской психологии, многое придумываю сама, потому что хорошо знаю своего ребенка: мы очень близки, и я понимаю, что описанные в книгах методы и подходы в каких‑то ситуациях попросту не сработают. И если раньше я бы думала о том, что с моим ребенком что‑то не так, то теперь я знаю, что просто к детям нет и не может быть единой инструкции.