«На форме было написано, что она для лакокрасочных работ»: монологи врачей скорой помощи

[Сейчас] количество вызовов у нас сильно увеличилось, потому что людей запугали. Все стали паниковать и часто вызывают [скорую помощь], потому что один раз кашлянули. Хочется донести, что звонить нам по пустякам — безответственно, потому что медики сами — разносчики этой заразы. Конечно, мы защищаемся в силу своих возможностей, у нас есть маски, перчатки. Но, как ни крути, мы в зоне риска, и когда люди вызывают нас из‑за чиха, то подвергают себя опасности. Сейчас наши коллеги стали чаще уходить на больничный: из‑за усталости и большой нагрузки многие заболевают. На моей станции скорой помощи пока нет случаев заражения коронавирусом, а вот в Москве знакомые такие есть.

Руководство говорило, что нам будут делать тесты каждую неделю, как коллегам в Москве. Пока не делают, но обещают, а мы ждем. Средств защиты сейчас не хватает везде, но их постоянно подвозят. В какой‑то момент был дефицит масок, сейчас уже все в норме. На самом деле, они просто не успевают поступать, потому что объемы заболевших огромные. Тяжелых больных мало, но тех, кто заражен, довольно много.

На нашей станции есть специализированная бригада по коронавирусу. В начале апреля только она выезжала по подозрениям, потому что их было немного: за сутки могло не быть ни одного вызова. Но за последние две недели ситуация очень изменилась, и теперь по вирусным вызовам ездят все.

Когда мы получаем вызов, нас максимально запаковывают в СИЗ (средства индивидуальной защиты) в специально отведенном кабинете. И мы в полном обмундировании выезжаем, приходим, собираем анализы, оцениваем тяжесть состояния и, если нужно, транспортируем больного. У нас есть единый колл-центр, распределяющий пациентов в больницы, в которых есть места. Однажды пришлось везти больного за 150 километров в Талдом; и в Сергиев Посад возили, и в Серпухов. У нас в городе есть специализированная больница, но она быстро заполняется — там совсем немного мест. Но вчера мне повезло, и мы отвезли пациента туда. Тяжелых больных еще не встречали, поэтому пока люди нормально переносят дальнюю дорогу.

Очереди из скорых в больницы — это правда. Мы тоже с таким сталкивались, но, когда я в ней стояла, передо мной было максимум шесть машин. Они образуются из‑за того, что много времени [у медиков] уходит на заполнение документации. Когда мы привозим пациента в больницу, в приемном покое медсестрам и врачам приходится очень много писать, брать анализы и мазки.

Мы, конечно, физически устаем. Особенно когда много неоправданных звонков. Раньше у нас за сутки было 14 вызовов, сейчас 18–20 — это уже очень много. Но мы любим свою работу и не теряем оптимистичного настроя.

Работа стала более интенсивной, потому что в борьбе с коронавирусом принимает участие огромное количество медиков из выездных бригад. Также у нас при станции создан оперативный штаб, где круглосуточно в режиме реального времени проводится мониторинг обстановки. Целая группа людей принимает различные решения и продумывает алгоритмы оказания помощи пациентам.

Количество вызовов немного увеличилось, но люди сегодня боятся всего. В обычных обстоятельствах они бы не стали вызывать скорую из‑за тех симптомов, которые у них появились. Но никаких длительных задержек [по выездам] у нас нет, все под контролем.

На больных с коронавирусом попадают абсолютно все бригады. Я выезжал и на подозрение, и на подтвержденных пациентов. Буквально на днях я ездил к пациенту с COVID-19, и мне в полном объеме выдали набор защиты — c этим все хорошо. Может, где‑то и не хватает, но у нас все есть.

Был один или два дня, когда к больницам выстроилась огромная очередь из машин скорых. Я сам стоял в ней около 9 часов. Но потом оперштаб быстро решил эту проблему. И сейчас очередь в среднем не больше двух-трех машин.

Моя жизнь и работа никак не изменились из‑за пандемии. Но сейчас я стараюсь поменьше общаться со своими детьми, чтобы не подвергать их лишний раз опасности. А график какой был, такой и остался, я работаю строго на ставку. Количество вызовов не увеличилось просто потому, что дальше увеличиваться им уже некуда. Мы физически не можем ездить больше, чем сейчас. И их много не из‑за пандемии, а потому, что люди привыкли звонить в скорую по любому поводу. У меня как было 16–22 вызова за сутки, так и осталось. Много повышенного давления, людей с алкогольной зависимостью, детской температуры и так далее. Но если раньше вызов звучал как «температура, ребенок, 5 лет», то теперь поводы немного изменились на «пневмония под вопросом, был контакт, температура».

Я сейчас работаю в специализированной коронавирусной бригаде. Мы выезжаем в средствах индивидуальной защиты, только если есть подозрение на вирус, либо он подтвержден, либо у пациента был контакт с зараженным и теперь проявились симптомы, либо на пневмонию. И у нас нет запаса СИЗ. И эта проблема чаще всего отдается на откуп главным врачам, которые мечутся и ищут, во что бы одеть своих подчиненных. На моей последней одноразовой форме было написано, что это костюм для лакокрасочных работ.

Госпитализировать пациентов в Подмосковье сейчас некуда, все забито. И мест, конечно, критически не хватает. Мне сложно сказать, есть ли в больницах очереди — я не сталкивался, — но вот проблема с нехваткой мест точно существует.

Наша работа не изменилась, единственное, повысился уровень защиты для сотрудников. Всем выдали маски, перчатки и участили обработку машины. Я работаю в бригаде, которая выезжает на случаи с коронавирусом. В позапрошлую смену мы ездили по подозрению на вирус два раза за сутки, а в прошлую не выезжали по нему вообще, только на пневмонии. Все очень спокойно, я не чувствую паники у людей, да и количество вызовов у нас стандартное.