— В какой момент вы приняли решение уйти и как это произошло?
— Сразу после того как Виктора Бабарико (кандидат в президенты Беларуси. — Прим. ред.) не зарегистрировали на президентских выборах, примерно 14 июля. Написал заявление об увольнении, но уходил мучительно долго. Проработал еще две недели, пока мне искали замену и проводили кастинг. Благо руководство отнеслось [к моему решению] очень хорошо, за что им огромное спасибо.
— Вас отпустили спокойно?
— Я обещал не комментировать нюансы, хотя они были, не все так просто. Но по итогу я рад, что все сложилось именно так.
— Какие настроения среди ваших коллег по каналу и в целом по медиа?
— Кроме меня, никто не уволился из проекта «Арсенал». Что касается людей с госканалов и новостников, то мы незнакомы. Но вчера был важный день, потому что многие ушли — например, ведущий телеканала «Беларусь-1» Евгений Перлин, человек, который был чуть ли не главным рупором пропаганды. На нем держался канал, он вел несколько крупных проектов. Мне кажется, эта волна увольнений очень показательна, и многие еще уйдут. Не буду вдаваться в мотивы. Может быть кто‑то вернется, когда все уладится, а кого‑то могли просто убрать из эфира на пару месяцев.
Коллег, которые ушли в начале задержаний, я, безусловно, люблю, ценю и уважаю. Знаю, что они всегда были такого мнения. Хотели перемен, в том числе на телевидении, в менталитете и в поступках. Они ушли и сделали это красиво, я верю этим людям. Те, кто увольняется сейчас, — не знаю, время покажет.
— Получается, вы тоже уволились уже больше трех недель назад. Но почему объявили об этом только сейчас?
— Мое заявление было не об уходе с работы. Основной смысл — обратиться к силовикам, друзьям и знакомым, которые появились за последние пять лет.
— Как вы, человек, который пять лет рассказывал о военных силах Беларуси, относитесь к тому, что сейчас происходит?
— Министерство обороны, к моей радости, почти никак не задействовано. Происходящим заняты смежные структуры: ОМОН и внутренние войска. Меня смотрели не они, а солдаты-срочники, офицеры — все работают в Министерстве обороны. И это был месседж для них, потому что если уж они вступят в борьбу против народа, то я боюсь даже представить себе эту ситуацию. Вчера писали, что в город заезжали танки. Возможно, это был показательный прокат: «Смотрите, что у нас есть и что мы можем».
У меня нет никакого оправдания для людей, если можно назвать их так, которые бьют мирных граждан на улицах. Не знаю, что ими движет. Пишут, что они получают сумасшедшие деньги, хотя я в этом не уверен. Другие говорят, что они ждали звездного часа. В стране все было относительно спокойно, и они просто сидели, а сейчас еще и понабрали ребят, пообещали им квартиры и прочее.
— Возможно, у них есть такие установки, но они же читают и смотрят новости о том, что происходит. Видят те же обращения, но жестокости становится все больше.
— Я думал об этом, пытался анализировать, даже искал информацию, почему в XXI веке может пропасть интернет. Если люди видят все это, а внутри ничего не екает, то я не могу объяснить их жестокость. Но у меня есть одно предположение: они свято верят в то, что делают. И здесь, конечно, с ними была проведена работа — очень страшная, но масштабная и качественная.
— А как телеканал, на котором вы работали, освещает протесты?
— Это отдельный разговор. Есть выражение «смех сквозь слезы». Так вот оно про новости. Потому что их невозможно смотреть без смеха. Они просто выхватывают конкретных людей, которые могут каким‑либо образом скомпрометировать митинги. Возможно, что из 100 тыс. человек на мирном протесте кто‑то будет выпивший. Это нормальное поведение для того, кому страшно. Не вижу здесь никаких проблем. Но снимают именно их или небольшие скопления людей.
— Как протест будет развиваться дальше?
— Я смотрю на это позитивно. Наверное, отвечу как популист, но я верю, что все будет хорошо. В любом случае желаю этого. Но сценария будущего нет от слова «совсем». Тихановскую выгнали из страны шантажом и обманом, и у нас нет временного правительства: лидера, человека или группы лиц, вокруг которых все бы это крутилось.
Сейчас объединенный штаб [кандидата в президенты Светланы Тихановской] не принимает практически никакого участия. Вероника Цепкало (супруга экс-кандидата в президенты Валерия Цепкало. — Прим. ред.) уехала вслед за мужем, Тихановская в Литве. Что касается Марии Колесниковой (глава штаба Виктора Бабарико. — Прим. ред.), то она делала обращение к силовикам. Но мне кажется, если она и не одна, то соратников все равно мало.
Мне нравится, что народ сплотился. Я никогда не видел столько незнакомых людей, которые обнимаются, здороваются, помогают друг другу. Очень много задержанных, и к СИЗО съезжаются сотни белорусов, готовых доставить воду, еду и отвезти домой тех, кого уже отпустили. Люди общаются в чатах, чтобы организовать помощь. Такое происходит впервые, и от этого стало легче дышать. Страна проснулась, и я вижу, что в ней живут просто невероятные люди.
