«Найди себе нормальную профессию»: бывший госслужащий о причинах увольнения и работе в НКО

В школе я думал, что чиновник — это дядька в деловом костюме, который сидит в кабинете и общается с людьми. У каждой профессии есть свое лицо. Если мы говорим об айтишниках, то представляем ребят из Кремниевой долины или из «Яндекса». Когда про учителей, в голове возникает образ с указкой. А чиновники словно безликая масса, за исключением руководителей верхнего уровня, — тех самых дядек в костюмах. Большим удивлением стало то, какие разные люди работают на госслужбе. Не бездушные и непонятные, а живые и даже прикольные.

Я окончил Российский государственный гуманитарный университет по специальности «управление персоналом». На пятом курсе госслужба и работа на благо страны казались мне очень привлекательными. Кроме того, хотелось стабильной и понятной профессии. Во время учебы я получил должность в одном ГБУ (госбюджетном учреждении. — Прим. ред.), а после того, как защитил диплом и набрал стаж, смог претендовать на позицию госслужащего по конкурсу. Так попал в правительство Московской области и стал работать в управлении протокола администрации губернатора Андрея Воробьева.

Протокольная служба занимается организацией и сопровождением мероприятий того человека или структуры, к которым они прикреплены. Мы отвечали за то, чтобы события с участием губернатора Московской области соответствовали политическому и публичному этикету, которому подчиняются все публичные люди. Он создан, чтобы руководители разных уровней могли чувствовать себя свободно. Это довольно интересно, по сути, протокольная служба — люди, поддерживающие соблюдение правил и норм должностными лицами.

В первый день работы мне выдали пропуск с моей фотографией в Дом правительства, — я был в жутком восторге. Казалось, что в жизни случилось что‑то важное и невероятное. Это можно сравнить с тем, как студенты впервые приходят в Госдуму и фотографируются в холле на фоне надписи. У меня тоже была гордость и радость, что я попал в доселе закрытое для меня здание.

Я организовывал мероприятия, направленные на улучшение жизни, и делал это с задором. Мы ездили по Московской области и открывали, например, фельдшерско-акушерские пункты в селах. Они позволили решить многие проблемы там, где у людей было мало возможностей получить медпомощь. Раньше за ней нужно было ехать в ближайший крупный населенный пункт.

Что мне нравилось в работе, так это новая команда, в которую я и другие коллеги пришли практически одновременно с губернатором. Еще было много творчества. Мы работали с утра и до ночи: придумывали, как с протокольной точки зрения провести мероприятие, чтобы оно было современным и интересным. Есть довольно много норм и правил, оставшихся из советского прошлого: перерезание ленточек, проход по красной ковровой дорожке. Мы же старались делать мероприятия максимально современными. При открытии объекта можно сместить акцент на людей, которые имеют к нему отношение: поговорить с ними, поблагодарить. Это помогает мероприятию стать «живым».

Я был чиновником с 2013 по 2016 год. Ушел, потому что захотелось расширить функционал, получить новые навыки и знания. Бывшие коллеги до сих пор близкие мне люди. Вместе мы отдыхали, гуляли, созванивались, смеялись, грустили — и сейчас продолжаем общаться.

Мой первый опыт волонтерства связан с программой «Учитель для России» (переподготовка людей с высшим образованием в преподавателей сельских школ. — Прим. ред.). О ней я услышал на пресс-подходе в правительстве Московской области, когда там подписывали соглашение о работе этой программы в регионе. Тогда я понял, что это какая‑то невероятная, большая и светлая штука.

Я захотел быть полезным и предложил помощь сооснователю программы Федору Шеберстову, стал проводить скайп-интервью с будущими учителями. Это было весной 2017 года, а чуть позже пришел в команду. Уже работая в программе «Учитель для России», я видел много инициатив, которые запускаются рядом или внутри, и предлагал свою помощь без гонорара. Есть проекты «Мысли вслух», «Через театр», «Живая библиотека». Когда организаторам не хватает рук принести стулья и расставить столы — есть я.

Однажды я познакомился с Лилей Брайнис, директором фонда «Шалаш». Я увидел, что «Учитель для России» — не единственная «секта» сумасшедших. Оказывается, их больше, и у нас общие ценности. Когда «Шалаш» только начинал работать, я помогал им как волонтер с отбором ведущих и кураторов. Потом руководительница направления сопровождения занятий ушла в отпуск по уходу за ребенком, и я попал на ее место в команду фонда. В «Шалаше» бесплатно учат детей из приемных семей понимать и выражать эмоции, развивают у них критическое и творческое мышление, навыки коммуникации и работы в команде.

У «Шалаша» есть 12 точек в Москве и пять — в Петербурге. В каждой несколько взрослых: ведущие, волонтеры и кураторы. Это главные люди, которые работают с детьми. Я занимаюсь их отбором и организацией работы, чтобы всем было максимально удобно и комфортно. В группе один ведущий проводит занятие, второй помогает, а волонтер отвечает за общую динамику: поддерживает участников, которые отстают от курса, берет индивидуальную работу с ребенком, помогает с проведением занятия.

Отбор преподавателей в «Учитель для России» и ведущих для «Шалаша» очень схож: есть анкета, скайп-интервью и очный тур. Их проводят разные люди для одних и тех же соискателей. Как показывает практика, чтобы найти одного ведущего группы, нужно посмотреть примерно восемь анкет.

Ведущие и кураторы получают зарплату, для многих это дополнительные деньги. При их отборе нам важно понимать, что человек думает о приемных детях, поскольку мы работаем с ними. Какие у него цели сотрудничества с фондом и стереотипы о сиротстве. Мне хочется, чтобы кандидат мог объяснить, зачем ему это надо. Мы говорим про физически и эмоционально сложную работу.

Дети-сироты — не самые несчастные, у них просто другой опыт, который накладывает определенный отпечаток на поведение. Нам важно, чтобы на занятиях состав сотрудников не менялся, чтобы приходили одни и те же люди. Один из главных принципов работы наших групп — постоянство взрослых. У нас с вами есть много всего, что дает силы: родные и близкие, соседи, товарищи по площадке, где мы выгуливаем собаку. Есть любимая кровать, авторучка, смартфон, удобные кеды, наушники и книги. Есть самые интересные маршруты в городе, вкусная еда в любимой кофейне.

Кажется, что в самой системе есть много того, на что можно обратить внимание. Я не хочу давать оценку детским домам. Знаю, что в этой сфере трудится достаточно добросовестных людей. Скорее сама сфера может быть пересмотрена. Ребенку в детском доме не хватает своего индивидуального взрослого и личного пространства. Не комнаты, имею в виду индивидуальные вещи: письменные принадлежности, на которые никто не претендует, полка, одежда, велосипед, телефон, свой угол и свой человек.

Сейчас есть система замещающих семей, которую нужно поддерживать и развивать. Так ребенок может увидеть ролевые модели, перенять культурный и социальный багаж, получить тепло, заботу и внимание — это важнее всего прочего. «Шалаш» — молодой фонд, но уже достаточно известный, поэтому кандидаты находят нас сами. Поступает много заявок на позиции ведущих и кураторов, но хочется больше — нам все равно не хватает людей.

До того, как я устроился в благотворительность, думал, что здесь все одухотворенные и возвышенные. Но оказалось, что эта работа, как и профессия врача, цинична. Не в плохом смысле, просто нужно смотреть на какие‑то вещи трезво, без лишней романтизации.

Когда ты отбираешь кандидатов, поневоле учишься делать это довольно жестко: отказывать тем, кто хочет решать проблемы детей-сирот, но не проходит по критериям вакансии. Иногда отказываем одному потенциальному подопечному, потому что второй больше подходит под «услугу», которую мы предлагаем. Это кажется естественным в коммерческом секторе, но в НКО ты тоже все время делаешь серьезный выбор.

Родственники и друзья до сих пор удивляются, что я устроился в благотворительный фонд. Не всем понятно, почему я это делаю. Моя бабушка 40 лет проработала учительницей математики в маленьком дагестанском городе Кизляре. Год назад она узнала, что я устроился в программу «Учитель для России», и спросила: «Валера, у тебя же высшее образование, зачем тебе это? Найди себе нормальную профессию». Конечно же, я стал объяснять бабушке, зачем делаю это. Моя мотивация звучит так: «Я хочу пойти и изменить этот мир». Такая же была, когда я шел в чиновники. В какой‑то степени все получилось. Я был причастен к открытию ФАПов и инициативам, сделавшим жизнь лучше. Сейчас для меня «изменить мир» — это помочь своему будущему стать более комфортным.

Когда я уходил из правительства Московской области, то хотел приобрести новые навыки. И я получил их в благотворительности. Во-первых, это эмпатия. Без нее не получится, потому что так сформированы ценности в НКО. При этом важно быть аккуратным в коммуникациях. Мой опыт работы в двух благотворительных организациях показывает, что этот навык хорошо развивается. Нужно уметь выстраивать разговор с разными людьми и целевой аудиторией так, чтобы меня правильно поняли. Во-вторых, это умение выступать публично. Четыре года назад у меня был мандраж, а сейчас его нет. Если надо выступить — я готов.

Когда мне кажется, что больше нет сил, я смотрю слезливые фильмы. На днях включил «Лев» с Николь Кидман про потерявшегося индийского мальчика, которого усыновила семья из Австралии. Потом он вырос и решил найти настоящих родителей. Я плакал раза четыре за фильм. При просмотре такого кино кажется, что еще есть за что бороться.

Из книг по педагогике во мне очень отозвалась «Сердце отдаю детям» Василия Сухомлинского. Для меня она про структуру и тепло. Иногда кажется, что системный взрослый остается холодным и отрешенным в общении с детьми, становится как доктор Спок. Но книга показывает, что с ними можно быть последовательным, справедливым, честным и добрым. Многие говорят, что автор любит детей. Для меня это скорее позиция, в которой он видит и уважает их, разделяет интересы и увлечения.

До слез трогает биография Януша Корчака (врач и педагог. — Прим. ред.). Для меня он скорее не герой, мужеством которого восхищаются, а последовательный взрослый, который не оставил тех, кто в нем нуждался. Взрослый, умеющий нести ответственность. Самое яркое детское воспоминание — книга и фильм «Республика ШКИД» о свободолюбивых детях и справедливых взрослых. Тогда меня цепляло ребячество героев, авантюризм, приключения, шалости.

Забавно, что по работе я смотрю много резюме, а вот собственное кажется немного странным: бывший чиновник, ивент-менеджер, рекрутер, а сейчас главный куратор программы в благотворительном фонде. Но моя мотивация пойти и изменить этот мир, по сути, не изменилась, только инструменты для этого. Сегодня это работа в НКО, и мне она нравится.

Валерий Майоров — герой медиапроекта о профессионалах некоммерческого сектора «НКО-профи». Проект ведут Агентство социальной информации и Благотворительный фонд В.Потанина в партнерстве с «Афишей Daily».