История парня, переехавшего в Испанию и выступающего на сцене со звездами Голливуда

Я родился и вырос в Днепропетровске. До 23 лет жил в Украине, потом много путешествовал, а 6 лет назад вместе с супругой переехал в пригород Барселоны — курортный город Льорет-де-Мар.

В 10 лет меня отвели в секцию спортивной гимнастики. В 90-е это было очень дорого, поэтому через два месяца занятия пришлось оставить. Но мне очень понравился спорт, и я начал искать, чем можно было бы еще заняться. И нашел место в моем районе, где собирались брейк-танцоры. Меня понравилось делать трюки под музыку, поэтому где‑то с 11–12 лет я уже вовсю общался с ребятами [из тусовки].

Сперва мы разучивали движения для себя, затем в центре города стали показывать шоу. Клали шляпу на асфальт, а потом делили между собой полученные деньги. В 18 я поступил в вуз для галочки, учеба танцам не мешала. А после у меня появился коллектив, с которым мы уже выступали [на подтанцовке] у местных певцов.

Многих удивляет моя гибкость и шпагат. Я думаю, что это благодаря генетике — мой отец профессиональный пловец, мама вела активный образ жизни. Плюс характер и тренировки: я всегда довожу дело до конца и много занимаюсь. Я ни от кого ни разу не слышал, что шпагат — это только для девушек. Мужчинам тоже необходима растяжка: с ней движения выглядят более плавными и красивыми. Пилона мне вполне хватает, чтобы развить все группы мышц, ведь в пол-дансе важна выносливость, а не кубики.

Я выбираю здоровое питание: максимум овощей и фруктов — они дают энергию и силу, немного мяса и никакого фастфуда, пережаренной еды и сахара. Пью воду в больших количествах: например, утром, после сна, сразу литр — этого достаточно, чтобы очистить организм и пробудить его. Много времени уделяю восстановлению: стараюсь раз в неделю попасть на массаж, чтобы размять мышцы.

Пол-данс появился в моей жизни 12 лет назад. Моя супруга работала в Киеве со звездами шоу-бизнеса и на телевидении. Например, Катя была сценаристом на местных «Фабрике звезд» и «Танцах». Она занималась пол-дансом для себя, чтобы поддерживать форму. И не раз предлагала мне попробовать: у меня движения получались легко, но сам танец я считал чем‑то пошлым и вульгарным. Просто тогда его почти не танцевали мужчины или танцевали, но в стриптиз-стиле.

Когда мы узнали, что ждем ребенка, то полетели отдохнуть в Испанию. В самолете супруге стало плохо, открылось кровотечение. Местный специалист поставил онкологию. Это был тяжелый год: потеря ребенка, химиотерапия, лечение.

Я пригласил ее в Цюрих, чтобы якобы посмотреть город. Привел ее в зал и сказал, что тут собрались звезды, а потом добавил, что участвую. Тогда я занял третье место, что было неплохо для новичка. На чемпионате я познакомился с ребятами — лидерами в этом направлении, увидел, как они исполняют невероятные трюки. После болезни жена взяла перерыв на работе, и мы улетели в Австралию. Там я выиграл два соревнования подряд. Призовой фонд был небольшим — около 1500 долларов, но гораздо важнее то, что после побед тебя узнают и приглашают на мастер-классы.

Мужской пол-данс уместнее называть пол-фитнесом: в нем не нужно уметь танцевать и попадать в музыку, скорее есть элементы, которые ты должен выстроить и выполнить. Женский же больше про эстетику и красоту: как девушка двигается, как красиво на изгибы ее тела падает свет на сцене. Это про залезть на шест, остаться и крутиться там. Есть еще экзотик-пол-данс, в котором танец выполняется на огромных каблуках.

Меня часто благодарят люди: не всем из них разрешали заниматься танцами, но после видео со мной их окружение меняло мнение. Знаю случай, когда пол-дансом занимался парень из трущоб в Мехико, где это считалось огромным моветоном, и только ролик со мной спас его от агрессии. Я давал уроки дочери президента Исландии, ездил по договору в ОАЭ к девушкам из обеспеченных семей, где мне пришлось подписывать много бумаг о неразглашении. Люди по всему миру занимаются пол-дансом, даже в арабских регионах.

Но во многих странах пол-данс до сих пор ассоциируется со стриптизом — в основном в тех, где есть табу на секс. Таким людям нужно показывать видео и объяснять, что это в первую очередь танец про красоту и возможности тела.

Пол-дансер может прилично зарабатывать преподаванием. В Швейцарии или Франции один урок стоит от 50 евро. В Чехии или Украине может быть и 10 евро, если не меньше. Поэтому, если у танцора есть имя и победы, он может хорошо устроиться в Вене, Цюрихе или Париже. Гонорары там не сравнятся с заработками в странах бывшего СССР: топовый инструктор вполне может получать 500–600 евро за урок.

Топ-артистов приглашают на разные творческие съемки и шоу, в судейство. Один раз меня приглашали выступить на Бродвее, а после шоу сказали, что со мной хочет танцевать певица. Я не знал кто — оказалась Дженнифер Лопес. Так что я выступал с ней на одной сцене. Как‑то после одного из шоу ко мне подошел Ченнинг Татум и сказал, что в фильме «Супер-Майк XXL» взял мои первые выступления за основу. А в 2015 году я выступал с Бритни Спирс.

Конечно, есть поклонники, которые знают меня и следят за мной, — это дружное комьюнити. Например, я давал мастер-классы в Новой Каледонии (Австралия) — и там тоже меня знали. Моим именем названо сальто с трех метров, которое до сих пор никто не может повторить.

Самый опасный трюк, который я делал, — это двойное сальто с пилона. Я тренируюсь минимум три часа в день, включая растяжку и заминку. Если на носу выступление — то в два раза дольше. Сложные трюки отрабатываю с матами и страховкой. Тяжелее всего потом перестроиться на сцену, где пол может быть разный. То самое двойное сальто с шеста я повторял 30 раз в день, приземляясь на мат, и только потом уже — на пол.

В акробатике на шесте были случаи, когда люди жестко ломали позвоночник или шею. У меня есть знакомая, которая ездит на коляске из‑за неправильного приземления.

Помимо пол-данса я занимаюсь видео- и фотосъемкой для разных изданий, в том числе украинского Elle. Как я уже говорил, моя супруга работала в медиа, поэтому у нее там много знакомых. Во время путешествий мы стали снимать разные видео для своего блога. А потом нам предложили делать контент для Elle про путешествия и фитнес. Затем мы решили делать влог о романтических путешествиях по всему миру. Пилот долго не хотели брать в медиа, но в итоге взяли в Amazon Prime — наше шоу крутится там до сих пор. Моя супруга давно работала с Жанной Бадоевой, писала сценарии для программы «Жизнь других», поэтому, когда им понадобились операторы в Европе, они написали нам. Мы вместе снимали выпуск про Польшу, Андорру, Мадрид и Канары.

У нас не было каких‑то резких момента или причины для переезда: мы с супругой оба любим Украину и всегда с удовольствием возвращаемся туда. Мы много путешествовали, а во время лечения провели столько времени в Испании, что чуть не купили там квартиру. А когда жена снова забеременела, решили вернуться к врачу, которому доверяем и которого знаем.

Мы как‑то органично осели в Испании, наша дочь родилась уже в Барселоне. Плюс тут тепло, солнце, море, удобно летать в другие страны, хорошая медицина. Испанцы лояльно относятся к иностранцам и уважают тех, кто говорит на их языке, при этом они не придираются к ошибкам и не упрекают за незнание каких‑то моментов. Тут обожают животных, в том числе собак, и учат детей с раннего возраста с ними общаться. Нашего пса мы нашли в Украине, и он часто пугался и гавкал на детей, которые хотели с ним познакомиться. А через год жизни в Барселоне он сам начал проявлять инициативу.

Я рад, что дочка находится в Европе. Ей не внушают комплексов, ничего не навязывают, она растет счастливым и открытым ребенком, ничего не стесняется и не боится. Ей шесть лет, но она спокойно может прийти в школу с накрашенными ногтями, губами или розовым локоном в волосах. Жена рекламирует нижнее белье для одного из британских брендов, и первая, кто лайкает ее фото, — это учительница дочери из младшей школы. Здесь такое в порядке вещей.

В Льорет-де-Мар чистейший воздух, здесь нет заводов и фабрик. Недалеко холдинг Inditex (одна из крупнейших мировых дистрибьюторских групп в модной индустрии, которой принадлежат восемь брендов: Zara, Pull & Bear, Massimo Dutti, и другие. — Прим. ред.) купил тут землю. Но жители подписали петицию с запретом строительства завода, и на земле построили склад с одеждой.

Адаптация прошла легко, потому что мы не работаем с испанцами и не зависим от них. В основном общаемся на английском и русском, сейчас учим местный язык. Наш городок знаменит своими клубами и тусовками. Он держится за счет туристов, поэтому за время пандемии экономика города здорово просела.

Сперва мы арендовали жилье: в Барселоне убитая квартира может стоить 800–900 евро, а в пригороде — гораздо дешевле. Квартира в двух шагах от моря может обойтись примерно в 400 евро за месяц. Когда мы поняли, что хотим осесть в Каталонии, купили дом. До кризиса он стоил столько же, сколько хорошая квартира в Киеве. Например, жилье с бассейном, мебелью, садом, да еще у побережья можно было купить от 200 до 500 тыс. евро. Иностранцам купить жилье просто: достаточно оформить документы.

У нас небольшой дом на 120 квадратов возле леса. До моря — 20 минут пешком. Кстати, местные предпочитают жить подальше от пляжа, так как зимой влажно. Почти у всех есть бассейны. ЖЭКов тут нет, но есть объединения и управдом.

Гражданство в Испании получить очень сложно, если ты не ребенок, который тут родился. Такие мигранты, как мы, получим право подать на гражданство только через 10 лет. Пока наша семья считается резидентами, дочке только недавно начали рассматривать гражданство.

Тут большая бюрократия с оформлением бумаг. Открыть счет в банке — только с пакетом документов. После этого ты можешь подавать на вид на жительство. Причем ты должен доказать, что у тебя хватит средств прожить в Испании в течение года.

Или вот один раз я повесил в квартире цветную штору — мне тут же прислали письмо, что я нарушил внешний вид дома. И если я не сменю шторку, могу получить большой штраф в размере 300 евро. Считается, что ты в своей квартире можешь делать все, что угодно, но внешний вид у всех домов должен быть одинаковым.

В Испании очень любят стучать. То есть тут невозможно сделать что‑то без внимания соседей: если ты делаешь ремонт [и мешаешь соседям], к тебе могут прийти из соответствующей службы. Могут из окошка увидеть, что ты не попал в мусорку или не туда кинул пакет, и все, штраф. При этом полиция не имеет права зайти к тебе домой. Если вор забегает в помещение с украденным телефоном, она не будут преследовать его, так как он уже на частной территории. В Испании есть такое понятие, как окупас — в основном это мигранты из бедных стран или бездомные, которые специально ищут чужие пустые дома или квартиры, чтобы там поселиться. Если он [окупас] проживет там больше недели, его никто не имеет права выселить. Судебное разбирательство может длиться годами — я знаю такие случаи.

То, что испанская полиция ведет себя очень странно и бездействует, — это факт. Никто не обратит внимания, если у тебя украли кошелек и прочее. Раньше местные к этому относились философски, ведь грабили в основном туристов. Сейчас ситуация хуже: туристов нет, а грабежи увеличились. Для меня не совсем понято, как испанцы это терпят.

Для комфортного проживания в Барселоне нужно примерно 1500 евро на двоих в месяц. Русскоязычные люди в основном работают в сфере туризма, открывают магазинчики, продают недвижимость. Пока тут нечего делать, поэтому многие уехали домой.

Еще тут сложно найти хорошего мастера по маникюру или стрижкам. Запросто могут испортить волосы. Цены начинаются от 10 евро. Местные салоны выглядят мило и прилично, но если б так обслуживали и следили за чистотой в Украине, салон бы разорился сразу. Например, в Киеве всегда стерилизуют инструменты, достают их из специальной упаковки и т. д. Здесь побрызгали спиртом — и хватит. Я сам не раз показывал фото и просил сделать так же, но мастер ориентировался на неведомое мне чувство стиля.

При этом испанцы-парикмахеры уважают себя: они работают с 10 утра с несколькими перерывами и не задерживаются на работе. А по выходным им ни в коем случае нельзя писать— это считается нарушением личного пространства.

С медициной тут все хорошо: есть государственные клиники, есть частные. Резиденты могут даже подать заявку на бесплатную помощь. В основном все пользуются частной страховкой — примерно 80 евро в месяц на одного. Можно консультироваться, лечиться, делать операции. Но у врачей есть особенность: они все лечат парацетамолом.

Конечно, я был и на корриде, и на стадионе «Камп-Ноу» (стадион футбольного клуба «Барселона» — Прим. ред.). Коррида запрещена именно в Барселоне — вместо арены там торговый центр. А вот в Мадриде и на юге она все еще популярна. Испанцы относятся к ней спокойно.

Раньше я следил за футболом, но потом понял, что бессмысленно болеть за людей, которых я не знаю. Скорее мне нравится футбол как некий перформанс. Еще тут сильно популярен триатлон: в Испании много подходящих трасс, поэтому на побережье можно увидеть много велосипедистов и бегунов. Спортом занимаются практически все. В нашем городе есть огромный городской спортивный центр с бассейнами для плавания и поло, теннисными кортами, тремя футбольными полями, роллердромом, стадионом для легкой атлетики и много чем другим. Пользуются популярностью также площадки с турниками на пляже. Но бесплатных секций практически нет. Верховая езда стоит 50–80 евро в месяц, а большой теннис — 40 евро.

Испанцы обожают свою еду: паэлью, рыбу, тапас. Сейчас они очень раздраженные, потому что любят собираться толпой, пожевать что‑то, выпить вина, а из‑за коронавируса это запрещено.

Здесь прекрасного качества рыба, мясо, овощи и фрукты, но отвратительная выпечка и невкусные сладости. В нашем регионе много французских супермаркетов, есть еще категория фермерских магазинов. Там продаются продукты от небольших хозяйств. В каждом городке есть рынки с локальной едой, например свежей рыбой.

Цены на еду

Багет — 0,8 евро
Чай — от 1 до 5 евро
Кофе эспрессо — 1 евро в любом кафе
Молоко — 0,8–1,5 евро
Яйца — 1,5 евро за 6 штук
Курица — 6 евро за 1 кг
Мандарины — 1 евро за кг

Испанцев считают страстными натурами, но я никогда не видел, чтобы они ругались. Кстати, есть испанцы, а есть каталонцы, и это две отдельных культуры и национальности, у которых между собой конфликт. Каталонцы хотят отделиться от Испании, но при этом у них нет четкой программы: кто‑то хочет республику, кто‑то — монархию, а кто‑то — остаться в ЕС. Но из‑за коронавируса всем пока не до этого.

В Испании люди ответственные и живут по правилам, поэтому в карантин никто не выходил из дома, из‑за чего резко выросло количество разводов. В Льорет-де-Маре было помягче: у нас болело меньше людей, чем в Барселоне. Из‑за того что во время локдауна на улицу можно было выходить только с домашними питомцами, люди их сперва понабрали, а потом выставили на улицу. Поэтому в городе стало больше бесхозных псов.

Вся туристическая сфера просела, стройки брошены, а люди на контрактах сидят без денег. Первые месяцы государство поддерживало и выдавало помощь деньгами и продуктами, а через несколько месяцев эту возможность убрали. Но стали помогать безработным и бизнесу— требования были сложновыполнимыми, поэтому помощь получило не много людей. После десяти вечера у нас был комендантский час, и все спокойно прятались по норкам. Люди привыкли и подстроили свою жизнь под обстоятельства (9 мая отменили комендантский час в стране. — Прим. ред.).

На официальном уровне вышел закон о ношении масок и перчаток. Например, моя дочь ходит в маске целый день в школе, затем идет в ней на занятия танцами. Преподаватель мог бы попросить учеников снимать их, но если на тебя поступит жалоба, будет большой штраф. Во время пасхальной недели (католическая Пасха была 4 апреля. — Прим. ред.) режим карантина немного облегчили. Люди загорали, жарили барбекю и приспускали маски. Сейчас все надеются, что страна откроет границы хотя бы для европейских туристов.