— Когда и почему вы начали изучать шутинги? Это было связано с какой‑то личной историей или переживанием?
— В 1999 году я работал психологом в психиатрической больнице для детей и подростков. 20 апреля произошло массовое убийство в школе «Колумбайн». И уже 30 апреля — то есть спустя всего десять дней — к нам попал потенциальный школьный стрелок, 16-летний парень. Мне поручили провести его психологическую оценку. Затем в нашу клинику поступили и другие подростки с такой же проблемой. Именно тогда я и начал интересоваться этой темой.
— Когда и почему появились шутинги?
— Насилие существует в школах уже очень давно. И трудно сказать, когда произошла самая первая стрельба. Но у меня сложилось впечатление, что раньше такие инциденты были крайне редки и считались странными «отклонениями».
Насилие — проблема многих регионов. Там, где трудно достать огнестрельное оружие, подростки нападают с ножами или мечами. Но я не проводил исследований, в каких странах стрельба в школах встречается чаще.
— Почему у этого явления появилось столько последователей?
— Школьные стрелки часто рассматриваются как жертвы буллинга, которые «восстают против своих мучителей». Обычно эта точка зрения ошибочна, но все же она находит отклик в сердцах подростков. В результате они отождествляют себя со стрелками, а иногда даже вдохновляются ими.
Причин, по которым так сложно предотвратить подобные инциденты, много. Трудно информировать и обучать всех тех, кто занимается вопросами школьной безопасности.
— На школы нападают только те, кто с ней связан?
— Иногда люди устраивают стрельбу в учреждениях, которые уже не посещают. Были случаи, когда взрослые стрелки нападали на не связанные с ними школы.
— Всегда ли подростки преследуют цель отомстить кому‑то? И почему они убивают незнакомых им людей?
— Хотя иногда жертвы нападений становятся мишенью по мотивам мести, многие подростки стреляют в кого попало, то есть в людей, которых они не знают. Месть — это один из возможных мотивов, но он не единственный. Другими могут быть зависть, злость на весь мир и стремление к власти или славе.
— Почему многие не скрывают своих намерений, а, например, пишут в социальных сетях о предстоящей стрельбе? Возможно, они хотят помощи и чтобы их остановили?
— Хотя часть стрелков в какой‑то мере раскрывают свои намерения, большинство из них все же не афишируют планы. Чаще они рассказывают о них друзьям. И делают это, чтобы, к примеру, похвастаться или попытаться завербовать человека, который мог бы присоединиться к бойне. Либо они хотят предупредить друзей о том, чтобы те держались подальше от школы и не пострадали. Мне не кажется, что эти люди хотят, чтобы их кто‑то остановил.
— Какие есть мифы об этом явлении?
— Самое крупное заблуждение — то, что буллинг приводит к стрельбе в школах и преступники стремятся убить именно тех, кто их травил. По правде говоря, большинство людей, над которыми издеваются, не становятся убийцами, а многие школьные стрелки не подвергались буллингу. Кроме того, они редко фокусируются на своих обидчиках. Чаще жертвами становятся учителя, школьные администраторы или девушки, которые отвергли их чувства.
— Что влияет на решение начать стрельбу?
— Я разделил школьных стрелков на три психологические группы: психопатов, психотиков и травмированных. Каждая из них включает в себя множество причин.
Также я обращаю внимание на социальные факторы: это семейная история и ее динамика, социально-экономический уровень, друзья, романтические отношения, академическая успеваемость, дисциплинированность в школе, история арестов. Другой спектр включает в себя наличие примеров для подражания по части преступлений, присутствие идеологии ненависти и превосходства, одержимость насилием и жажда славы.
Также есть несколько биологических факторов. К ним относятся генетика, пренатальные и послеродовые особенности, воздействующие на развитие ребенка, а также «телесные» факторы, которые влияют на чувство собственного «я».
— Общались ли вы когда‑нибудь с семьями стрелков? Что они говорят о случившемся, как себя чувствуют?
— Единственный родитель, с которым я разговаривал, — это Сью Клиболд, мать Дилана Клиболда, одного из стрелков школы «Колумбайн». Она написала книгу о том, как на ней сказались поступки сына («Дневники матери»). Последствия были чудовищными и повлияли на всю ее оставшуюся жизнь.
— Какую роль играет ментальное состояние подростков?
— Психическое состояние играет решающую роль для понимания его поведения. Может, стрелок полон страданий и гнева, которые ему необходимо выпустить, садист или параноик, который думает, что ему нужно кого‑то убить прежде, чем убьют его.
Стрельба в школе — это результат сочетания того, какие там ученики и что с ними происходит. У нападающих часто такие же проблемы, как и у других, но сами по себе они не превращают кого‑либо в убийцу. А вот когда с этими трудностями сталкиваются психопаты, психотики или травмированные люди, то эта комбинация может направить их на тропу насилия.
— Почему чаще всего школьные стрелки — парни, а не девушки?
— Возможно из‑за того, что преступления с применением насилия совершают в основном мужчины. На вопрос, почему это так, однозначного ответа не существует. Например, влиять может то, как идея мужественности определяется в культуре: очень часто в СМИ демонстрируют то, что насилие возвышает статус парней, и показывают, что нужно быть грубыми и отвергать всякую нежность и уязвимость.
— Можно ли обнаружить потенциального стрелка?
— Да, это возможно. В своей последней книге «Предупреждающие знаки: как обнаружить школьных стрелков до того, как они нанесут удар» я рассказываю о многочисленных случаях, когда их сумели остановить, потому что кто‑то разглядел знаки и сообщил о них другим людям. Также там освещается множество инцидентов, когда они уже были известны, но о них промолчали, и были жертвы.
К предупреждающим знакам относятся такие вещи, как если подросток рассказывает своим близким о планах устроить стрельбу в школе. Как я уже ответил ранее, он может делать это, чтобы похвастаться, завербовать знакомого или обезопасить друзей. Подростки сообщают о планах в виде явного заявления или скрытого послания. Кроме того, если учащиеся незаконно приобретают огнестрельное оружие или экспериментируют с самодельными бомбами, то это опасное поведение, о котором не следует молчать.
Помимо того чтобы обучать людей распознаванию предупреждающих знаков, в школах должны работать профессиональные группы по оценке угроз.
— Если бы эти подростки не пошли с оружием в школы, то могли бы они совершить какие‑то другие преступления?
— Это хороший вопрос, на который никто не сможет ответить точно. Если бы эти подростки получили необходимую им помощь, то, может быть, они бы стали законопослушными гражданами.
— Что может помочь предотвратить стрельбу?
— Помощь, в которой нуждаются школьные стрелки, зависит от факторов, влияющих на их позывы. Им может потребоваться психиатрическое лечение, помощь в развитии социальных навыков, академическая поддержка или определенные действия со стороны родителей. Если они подвергаются жестокому обращению дома, то необходимо либо исправлять общее положение в семье, либо забирать ребенка из этой среды.
— Это должны делать родители, специалисты, все вместе?
— Если кто‑то встал на путь насилия, то этому человеку должны помогать и семья, и специалисты. Во многих случаях взрослые не несут ответственности за психическое состояние подростков. Однако если мы говорим про «травмированных» школьных стрелков, то у родителей чаще всего есть алкогольная или наркотическая зависимость, и они ведут себя жестоко. В таких случаях проблемы взрослых — очень важный фактор формирования насильственных намерений у их детей.
— Как школьная стрельба влияет на всю систему образования?
— Хотя по статистике шутинг — это очень редкое событие, сам факт его существования вызывает тревогу среди учащихся и персонала.
Лучшее, что можно сделать для поддержания должного уровня безопасности, не создавая дискомфортной обстановки, — это сформировать группы по оценке угроз. В школах также должны быть анонимные горячие линии, чтобы учащиеся (и взрослые) могли легко сообщать о любых предупреждающих знаках.
— Какие главные выводы можно сделать после стольких случаев стрельбы в школах?
— Это ужасающие события, но если у нас будут все необходимые процедуры и системы, то инциденты можно предотвратить. К безопасности в школах нельзя относиться как к чему-то второстепенному — она всегда должна быть в приоритете.
