Вывезти любовника и мужа, найти себя: как люди сохраняют отношения в эмиграции

СашеИмя героини изменено по ее просьбе 33 года. В России она работала менеджером ИТ-компании. Девушка переехала в июне 2022 года в Польшу вместе с партнером. Там, по словам Саши, было проблематично устроиться на работу: «Даже получив ВНЖ, я столкнулась с тем, что не каждый работодатель готов помочь с разрешением на работу, вообще вписаться в эту историю, чтобы ты была трудоустроена официально». В основном семью содержал партнер Саши. У нее начался депрессивный период, в результате которого пара чуть не рассталась. Саша не обвиняет в этом партнера, а связывает свое состояние с утратой былого статуса.

«Когда ты в Москве привыкла в таком ритме жить, уверенная в себе, самостоятельная, с друзьями, с социальным бэкграундом, со знакомыми на работе, ты очень классно и уверенно себя чувствуешь. А когда у тебя разом все забирают, это гигантская потеря и повод для депрессии», — рассказывает девушка.

Саша из статей психологов узнала, что горевание, которое человек проживает в связи с эмиграцией и потерей прошлой жизни, соизмеримо с гореванием из‑за смерти близких. Девушке было 19 лет, когда у нее от рака умерла мама, и 20, когда от рака умер двоюродный брат. Еще через пять лет не стало ее бабушки.

«Эта вынужденная эмиграция меня ********* [разбила], по-другому не скажешь. Настолько, что прошлые переживания кажутся не такими яркими. Сейчас мое горе гораздо шире, гораздо больше. Скорее всего, я понимаю, что смерть человека — это то, что уже случилось, и ты просто пытаешься уложить это в своей голове. А то, что происходит сейчас, я не могу уложить, и я не знаю, когда это все закончится», — поясняет девушка.

Ее отношения с партнером удалось сохранить благодаря психотерапии. Поначалу мужчина давил на девушку — например, заставлял ее активнее учить польский язык, хотя ей это давалось с трудом. После психотерапии поведение партнера изменилось. Они вместе пришли к выводу, что и кризисы в отношениях, и личные кризисы нужно разрешать мирным путем, слышать друг друга. «В этом нам помогли терапия и открытость, честность в коммуникации — с ней тяжко у многих».

По наблюдениям социолога, кандидата социологических наук, сооснователя ассоциации Social Researches Across Borders Анны Кулешовой, во время новой волны эмиграции (после 2022 года) был значительный процент случаев, когда люди уезжали по работе, то есть их релоцировали.

«Как правило, это ИТ-сфера, и в таких ситуациях чаще всего выезжали мужья, супруги же оказывались в зависимом положении, их работа, карьерный путь оставались в России, продолжить его в условной Черногории для них не всегда оказывалось возможным».

По наблюдению эксперта, в новую волну психологически легче было тем, кто не был разлучен с семьями.«Считается, что проще эмигрировать, когда выезжает кто‑то один: организует все, а потом приезжает семья, — рассказывает Кулешова. — Но сейчас по интервьюС людьми, которые принимали участие в социологических исследованиях у меня складывается ощущение, что психологически легче было тем, кто выезжал с семьями, кто не был разлучен, не оказывался один на один с этой сложной реальностью».

Эксперт приводит примеры типичных для новой волны случаев, когда во время раздельного переезда пары распадались. За время, пока один партнер выезжал, искал дом, готовил документы, второй партнер, остававшийся с семьей в России, успевал поменять взгляды. «И говорил: „Дорогой (дорогая), все не так однозначно, мы, пожалуй, не поедем ни в какую Армению, мы останемся здесь, дети будут любить березки“. Следом шел запрет на выезд детей», — рассказывает социолог.

Но инициатором расставания мог оказаться и партнер, выехавший первым, который внезапно очутился после нескольких лет брака свободным в новой стране. Осознав преимущества этой свободы, он (она) говорил второй половине, что совместного будущего больше нет и лучше расстаться.

«Еще одна особенность этой волны — попытки вывезти любовников и их семьи вместе с собой. Так, одна женщина-айтишница официально перевозила в Европу по программе релокации и мужа, и любовника».

«Были и обратные ситуации, когда мужчина выезжал, забирая из России не только свою жену и детей, но и любовницу, ее мужа и их детей. В таких больших группах во время переезда (преодолеть пришлось не одну страну за несколько месяцев) старались не выяснять отношения, а помогать друг другу в быту, держаться вместе и гармонично распределять обязанности (на ком-то логистика, на ком-то дети, закупка продуктов, готовка)».

КаринеРедакция не указывает имени героини по ее просьбе. 23 года, она занимается SMM. С 14 лет девушка хотела уехать из России, так как не видела своего будущего в стране. Три года назад она начала встречаться с парнем: «Была большая разница в том, на каких жизненных этапах мы находились. У него все было стабильно с работой и квартирой, а я жила в общаге и только начинала работать. У меня был комплекс, что я ничего собой не представляю».

Комплекс усилился, когда пара решила переехать в другую страну. Молодой человек получил предложение по работе на Кипре. Уже тогда у Карины и парня начались проблемы в отношениях, но они их игнорировали, а перед отъездом расписались.

Через четыре месяца жизни на Кипре Карина поняла, что ей не удается адаптироваться к другой стране. Она проводила большую часть времени одна: не было ни друзей, ни знакомых, а муж возвращался с работы поздно. Состояние Карины ухудшалось из‑за того, что ей не удавалось найти работу, у нее не было своих денег. Походы в магазин за продуктами вызывали у девушки стресс.

Сначала девушка гуляла, ходила к морю, рядом с которым всегда мечтала жить, изучала язык. Со временем перестала выходить из дома. Отношения пары ухудшались. Карина думала, что общий опыт преодоления трудностей их сплотит, но все произошло с точностью до наоборот.

«Пользовался ли муж положением финансово сильного? Думаю, да, неосознанно. Отношение его ко мне ухудшало то, что мне казалось, я заслуживаю этого: меня обеспечивают, и я должна радоваться», — признается Карина.

С ее мнением не считались: муж сам выбрал квартиру для переезда, не спросив ее. Супруг полагал, что Карина не может быть в депрессии и переживать, так как он ее обеспечивает и на нем вся ответственность. Помимо этого, девушка чувствовала с его стороны непроговоренное осуждение за то, что она бездельничает.

«Чувствовалось его внутренняя обида, агрессия из‑за ситуации, что он обеспечивает другого человека. Но мы не говорили об этом», — рассказывает Карина. Она не получала поддержки и со стороны друзей, живущих в России: те не понимали, на что она жалуется, когда живет в тепле у моря и ее обеспечивают.

В итоге оба уехали с Кипра, Карина вернулась в Москву и через пару недель закончила отношения. Сейчас она вспоминает, что в другой стране оба находились в сильном стрессе, к которому не были готовы, ушли глубоко в свои переживания, и им не хватало эмпатии, они не думали о чувствах друг друга.

На Кипре Карина обращалась к психологу, но ей это не помогло. «Она начала из детства. Это, наверное, хорошо, но мне хотелось решения ситуации здесь и сейчас».

Клинический психолог Алена Головачева отмечает, что у всех эмигрантов проходит адаптация на новом месте. Насколько успешно это происходит, зависит от того, был ли переезд запланированным или спонтанным — в экстренных обстоятельствах и в короткие сроки.

«У каждого есть система отношений — с людьми, явлениями, событиями, местами. С переездом мы ее утрачиваем, картина нашего мира меняется. В случае запланированного переезда у нас есть возможность прожить эту утрату, попрощаться с предыдущей системой отношений. А когда переезд спонтанный или вынужденный, чаще всего времени на проживание потери не бывает, как и на подготовку к формированию связей с новым местом».

Все эти обстоятельства оказывают влияние на психику человека и его взаимоотношения с партнером. Самое важное во время переезда за границу вместе с партнером — разговаривать, подчеркивает Головачева.

«Нужно проговаривать свои чувства, в том числе такие: „Мне страшно от того, что мы говорим сейчас про чувства. Я не знаю, что делать“. Пробовать проживать тупик в этих разговорах и невозможность идти дальше — посидеть и помолчать. А завтра попробовать снова, и, может, помолчать уже получится вместе. А потом даже поговорить», — советует эксперт.

В этих разговорах важны две вещи. Во-первых, надо отделить проблемы и дискомфорт, связанные с переездом, от того, что вы чувствуете к партнеру.

«Важно увидеть, что не устраивает сама ситуация, и не переносить эти чувства на партнера, считает психолог. — Сложно понять, почему человек начал раздражать, так как срабатывают психологические механизмы защиты: все может превратиться в „после переезда он или она стал (а) другим, наверное, нам не по пути“, и люди расстаются».

Во-вторых, нужно прояснить, зачем вы переехали, что для вас важнее: отношения или комфорт. Можно сначала поговорить об этом с собой, а уже потом сесть и обсудить все вместе — с готовностью услышать друг друга.

«Так мы снимаем возможность переноса вины с ситуации на личность и воспринимаем все с большей дистанции. Когда два человека слеплены, связаны друг с другом, очень важно находить психологическое пространство. Оно дает состояние психологической независимости, и все остальные вопросы решаются более функционально», — объясняет Головачева.

Когда выясняется, для чего люди переехали, все видится яснее. При положительном ответе (переезд и отношения важнее комфорта) остается принять как факт высокую вероятность, что на какое‑то время качество жизни изменится. Один из партнеров может найти работу раньше, а второй будет материально зависим. Тогда источник дохода, который есть у одного, придется делить на двоих, но это неизбежный факт, так как переезжали вдвоем.

«Тогда вступает чисто человеческая штука: мы объединились, чтобы переехать. Мы не только как пара мигрируем, а как два человека, которые помогают друг другу в этом непростом процессе. Грубо говоря, в такой ситуации не до жиру, важно переехать — уже так, как получается. Тот, кто занимается домом, — не слуга. А тот, кто зарабатывает, — не хозяин. В том, что у одного обстоятельства сложились лучше, не всегда его заслуга. Тогда хорошо видно, что другой ничем не хуже».

Но всегда в финансово зависимом положении в эмиграции оказывается женщина. ЮлияИмя героини изменено по ее просьбе. и ее муж уехали из России в Великобританию в 2017 году совсем молодыми, обоим было немного за 20. Отъезд был подготовленным, уезжали по студенческой визе Юлии. В Москве ее муж работал и обеспечивал их. Но в новой стране он не смог найти работу в своей сфере, и у него был плохой уровень английского языка. Теперь работала и обеспечивала их Юлия.

«У меня картинка перевернулась: я думала, что муж должен быть добытчиком, — вспоминает она. — [Была] стандартная картинка в голове, что я работаю, да, но муж и старше, и образование раньше получил, должен вроде уже устраиваться и получать больше. Но мы никак не могли ему найти работу».

Когда Юлии предложили работу в Лондоне, муж вынужден был пойти по всем близлежащим кафе и устроиться хоть кем‑нибудь, чтобы паре сдали квартиру в столице. Со временем он подтянул язык и стал говорить даже лучше жены, работая бариста в кофейне. В 2020 году он смог найти работу по специальности, и отношения пары наладились.

«Сейчас я думаю, надо было, наоборот, больше поддерживать друг друга. Но эмоции брали верх, — говорит Юлия о времени, когда муж был безработным. Думала тогда о том, что, возможно, если бы приехала одна, нашла бы мужа-британца, который меня обеспечивал. А то, что я уже с мужем, которого я люблю, но который просто не мог найти себя в этой ситуации, в тех обстоятельствах… Мне казалось, возможно, это все и не стоит того».

Во время работы над исследованием новой волны эмиграции социолог Анна Кулешова сталкивалась с подобными примерами успешной — в профессиональном плане — эмиграции женщин. Так, женщина работала в России на вторых ролях в кадровой службе ИТ-компании: организовывала мероприятия, корпоративы, квесты. Когда компания релоцировалась за рубеж, она продолжила эту деятельность, но в новой стране ее квесты и тимбилдинги оказались настолько востребованы, что она создала собственное агентство, занимающееся организацией подобного рода мероприятий.

Другая женщина — тренер по плаванию, выезжала из России в Турцию в статусе «жена айтишника».

Женщина стала искать варианты трудоустройства и обнаружила, что с обучением плаванию в городе, где они жили, дела обстояли плохо. В итоге она создала свою школу плавания, рассказывает социолог. Эксперт приводит эти примеры неожиданных карьерных траекторий в качестве счастливых исключений.

«Нельзя сказать, что они часто встречаются, но такие сценарии возможны. Люди переезжают, кто‑то начинает свой бизнес, кто‑то полностью меняет карьерную траекторию, привычную идентичность на нечто другое, позволяя себе варианты, которые раньше попросту не рассматривались, включая обучение с нуля новой специальности. Есть люди, чья карьера в принимающих странах оказалась более яркой — стремительно набрав обороты за два года, — чем была до этого в России».

Пары с общими взглядами и целями в эмиграции взрослеют — учатся выстраивать отношения с людьми, отстаивать границы, развивать социальные навыки, понимать свои желания, находить работу, больше знать о других странах и возможностях в них и даже экономить, вести бюджет, готовить больше разной еды.

25-летняя Дана два года назад уехала в Стамбул вместе с мужем. В России у них не было постоянной работы: она художница и скрипачка, он играл на гитаре на улице. Первое время жили на деньги от аренды его квартиры, выступлений, заказов Даны.

«Тогда [в России] ему было некомфортно, что я работаю, а он нет. Но никогда не было конфликтов, упреков, претензий, унижения по этому поводу. Мы всегда относились друг к другу с пониманием, подстраивались. Когда у меня было много заказов — а иногда их не было, — он брал на себя готовку, походы в магазин», — вспоминает Дана.

В Турции ее партнер начать заниматься криптовалютой, и уже сама Дана переживала, что не трудоустроена. У нее никогда не получалось постоянно работать на одном месте: сначала загоралась новой работой, но через пару месяцев ей это надоедало, и она увольнялась. Теперь же нужно было учиться ответственности, и в эмиграции пришлось нелегко.

Но со временем все стало налаживаться: «У меня во время стресса мозг активируется, начинаю решать проблемы». Дана нашла несколько заказчиков, получалось платить аренду и покупать еду. Потом муж устроился на удаленную работу, и к лету все стало гораздо лучше. Эмиграция заставила их повзрослеть, было невозможно остаться прежними.

«В России ты очень подвержен влиянию родителей, друзей, варишься в своем амплуа человека, каким ты был в этом городе. А тут ты в другой стране, обновлено все вокруг. Ты предоставлен сам себе, всем все равно, чем ты занимаешься, кто ты, тебя никто не знает».

«Я раньше не думала, что выйду замуж: [думала], это не для меня — быть домохозяйкой, я хотела просто куда‑то уехать, а когда были проблемы в отношениях, мы просто расставались. А в эмиграции… во-первых, мои отношения с мужем отличаются от прежних, и мы научились разговаривать еще лучше обо всем. Но главное — пришло понимание, что все проблемы решаемы».

Однажды, когда Дана переживала по поводу возможного разрыва, она спросила мужа, что они будут делать, если расстанутся? Продолжат ли жить в одной комнате? Как будут разделять деньги? Ехать ли ей в Россию?

«Мы это обсуждали в момент, когда мне было очень тревожно. Мы спокойно поговорили [и пришли к выводу], что все решаемо. Даже если такое произойдет, никто никого выгонять не будет, спокойно все обсудим и найдем выход из любой ситуации. Стало понятно, что проблема не в отношениях, а в том, что жизнь перевернулась с ног на голову».

Тому, кто находится в зависимом положении, стоит продумать план одиночного переезда, даже если он уже переехал вместе с партнером.

«Как бы это было, если бы он был один? Посмотреть на эту реальность. Продумать план самостоятельных действий, — советует психолог Алена Головачева. — Вот у него нет работы, что он будет делать? Важно это выписать не примерно, а расписать стратегический план. Когда включается взрослый, наш внутренний ребенок чувствует защиту и опору».

Помимо этого, важно составить план того, как человек начнет зарабатывать самостоятельно. Его стоит обсудить с партнером: он может что‑то подсказать, ему даже можно что‑то делегировать, чтобы быстрее достичь конечной цели — например, трудоустройства. Возможно, если зарабатывающий возьмет на себя часть обязанностей второго, тому будет легче найти работу, выучить язык, получить ВНЖ.

Кроме того, по словам Головачевой, нужен еще один план действий: что будет, если человек останется один. Нужно попытаться представить, какие возникнут чувства, столкнуться с ними. Важно обсудить с партнером, что будет в случае разрыва. Аспект помощи одного человека другому никуда не девается при расставании, напоминает психолог — опять же, если есть план и понимание, как долго человек будет нуждаться в поддержке.

«У многих есть страх, что при составлении плана „что будет при разводе“, есть ориентир на расставание. На самом деле это не так. Нужно иметь „экстренную сумку“ — и не бояться, что она притянет предполагаемое: не настолько мы волшебники».