Рак простаты убивает все больше мужчин. Вот почему не надо стесняться похода к проктологу

В мае 2025 года у бывшего президента США Джо Байдена обнаружили агрессивную форму рака предстательной железы. Несмотря на некоторые проявляющиеся симптомы, заболевание у 82-летнего политика диагностировали уже на поздней стадии, когда оно дало метастазы в кости. Сам Байден, узнав о диагнозе, опубликовал пост со словами «рак касается нас всех». Экс-президент признался, что вместе с семьей рассматривает разные варианты лечения, и поблагодарил своих сторонников «за любовь и поддержку».

Рак простаты — одно из самых распространенных онкологических заболеваний у мужчин. Это злокачественное новообразование в железистом эпителии простаты, которое часто никак себя не проявляет до тех пор, пока не распространится за пределы пораженного органа.

Американское онкологическое общество отмечает, что рак предстательной железы — наиболее часто встречающийся у мужчин в США и второйПосле рака легких. по уровню смертности. В России к 2024 году рак простаты стал встречаться у мужчин так же часто, как и рак легких: на оба типа злокачественных новообразований приходится более 23% диагнозов, причем осведомленность россиян об онкологических заболеваниях и методах их лечения все еще низкая.

«Если это заболевание было диагностировано у отца или брата, вероятность его удваивается, а при наличии его у двух или более родственников риск возрастает в 5–7 раз».

Помимо наследственности, на высокие риски развития рака простаты влияет возраст: мужчины старше 60 лет составляют основную группу заболевших. «Процессы старения влияют на различные генетические и физиологические характеристики организма, которые непосредственно коррелируют с развитием рака предстательной железы, — говорит Коваленко. — Большую роль в возникновении болезни могут сыграть ожирение и малоподвижный образ жизни».

Помимо Джо Байдена, с раком простаты сталкивались и другие знаменитости: одним из них стал Роберт Де Ниро. Врачи диагностировали у него рак предстательной железы во время чекапа в 2003 году: выявить заболевание помог анализ крови на ПСАПростатический специфический антиген — белок, вырабатываемый предстательной железой.. Как сообщают СМИ, основным методом лечения 60-летнего актера стала лучевая терапия и, вероятно, простатэктомия — удаление простаты. Де Ниро мало рассказывает о своей борьбе с раком, но этот этап не помешал ему ни продолжить карьеру в киноиндустрии, ни завести еще нескольких детей.

Позднее Де Ниро поддерживал в схожей ситуации товарища — актера Бена Стиллера. В 48 лет он тоже сдал ПСА-тест, который помог врачам установить развитие рака простаты. «Диагноз остановил все в моей жизни, ведь ты не можешь планировать съемки, не зная, что будет дальше», — делился Стиллер в интервью. Как и Де Ниро, Бен Стиллер был вынужден пройти через удаление предстательной железы и курсы лучевой терапии. Актер признавался, что после победы над раком какое‑то время страдал от проблем с мочеиспусканием и эрекцией, но они быстро прошли: «Мы праздновалиХирург Стиллера Эдвард Шеффер отметил в том же интервью, что вернуть эрекцию в ночь после операции удается редко. , когда у меня случилась первая послеоперационная эрекция». Успешно справиться с раком предстательной железы в разное время удавалось и другим знаменитостям: актеру Иэну МакКеллену, а также политикам Джону Керри, Руди Джулиани и Нельсону Манделе.

С раком предстательной железы продолжает бороться Александр Буйнов: врачи обнаружили у него заболевание еще в нулевых, а выйти в ремиссию ему удалось лишь к 2011 году. «Когда я узнал диагноз, то не расстроился. Это не конец света. Я очень люблю жизнь», — с позитивом рассказывал певец в 2023-м. В том же году болезнь начала прогрессировать, после того как врачи отменили гормонотерапию из‑за побочных эффектовПростатический специфический антиген — белок, вырабатываемый предстательной железой.. К концу 2024 года Буйнову поставили диагноз «рак предстательной железы четвертой стадии» и назначили паллиативное лечение.

Рак простаты был и у Владимира Познера: на момент постановки диагноза ему было 59 лет. Болезнь нашли на ранней стадии, и недуг удалось победить. «Не было мысли о том, почему я. Но была о том, что как же мне не повезло», — признавался журналист. Большую поддержку ему оказали жена и друзья, а также понимание, что в его возрасте «половина мужчин» с этим сталкивается. «Не знаю, как это все выдержала жена. Сам я иногда плакал. Но потихоньку выкарабкался! Теперь я знаю: рак можно победить!  — делился Познер. — С тех пор я ежегодно хожу проверяться в онкоцентр, и каждый раз сердце замирает, но пока все хорошо».

Новость о Джо Байдене вызвала бурную реакцию в соцсетях: там порой высказывали довольно абсурдные теории. Некоторые, к примеру, предположили, что онкологическое заболевание у экс-президента США возникло от того, что он «занимался анальным сексом». Подобная точка зрения встречалась в комментариях к постам в телеграм-каналах и в твиттере, однако на деле она не имеет отношения к реальности, как и идея о том, что массаж простаты якобы уменьшает риск развития болезни: она в медицинском сообществе все еще остается спорной.

Этот миф далеко не единственный в контексте рака предстательной железы. «Самое главное заблуждение: „если я не чувствую боли и нет симптомов, значит, все в порядке“. Это не так: на ранних стадиях болезнь никак себя не проявляет, и распознать ее можно только при сдаче анализа крови на ПСА», — объясняет уролог Алексей Коваленко.

Коваленко также развенчивает и опасения о том, что обследование на рак простаты может быть болезненным или унизительным. В современной медицине есть разные методы диагностики, которые не требуют инвазивногоСвязанного с проникновением внутрь организма. вмешательства, — это и анализ крови на ПСА, и УЗИ.

По словам Коваленко, это возможно лишь в ряде случаев. «Операция с использованием хирургического робота Da Vinci позволяет удалить железу, пораженную злокачественной опухолью, сохранив здоровые ткани, сосуды и нервы, которые отвечают за потенцию, — рассказывает уролог. — При обнаружении опухоли на ранней стадии существует возможность избавиться от нее с помощью радиохирургии — это не требует дополнительной гормональной поддержки, избавляет человека от опухоли и позволяет сохранить качество жизни. На данный момент существуют даже ультракороткие курсы такого лечения, занимающие всего неделю».

Мировая статистика показывает, что у большинства мужчин (54%) рак простаты обнаруживают уже на четвертой стадии, когда лечение становится труднее, а риски осложнений — выше. Во многом это связано с отсутствием привычки регулярно делать чекапы и нежеланием обращаться именно к урологам и проктологам.

«Моим примером мужественности в детстве был Джон МакКлейн из „Крепкого орешка“. В одной из сцен первого фильма он ходит босиком по битому стеклу, осколки впиваются ему в стопы, а он спокойно вытаскивает их пальцами и продолжает бой с террористами. „Так ведут себя настоящие мужчины“, — думал я. И не я один. Ведь мальчикам с детства транслируется пресловутое „мужчины не плачут, а шрамы их только украшают“.

По итогу поколение за поколением мы получаем „крепких орешков“, которые считают, что боль надо терпеть, а следить за своим здоровьем — для слабаков и вообще не круто. Статистика показывает, что мужчины обращаются к специалистам на 40% реже, чем женщины, умирают раньше, а рак отлавливают на более поздних этапах.

С проктологами дела обстоят еще хуже. К общей недообследованности и культуре мачизмаСоциокультурный феномен, связанный с демонстрацией преувеличенной мужественности. добавляется еще и опасение за сексуальный статус. Обследование простаты — вещь откровенно неприятная, но, по сравнению с той же гастроскопией, сильно менее болезненная и инвазивная. Но сама идея, что с этим органом может быть что‑то не так и его будет исследовать „какой‑то мужик“, вызывает у многих отторжение и страх».

«Мужчины, стремящиеся сохранить свой мужской статус, часто говорят: „Я лучше сдохну мужиком, чем буду жить как…“ Даже если убрать гомофобные переживания, остается страх столкнуться с ужасающим диагнозом и пугающим лечением.

Нам как обществу пора отказаться от идеи, что неуязвимость — это часть мужественности. Мы не герои боевиков — мы люди. Хрупкие, незащищенные, смертные. Мужественность — это не про отсутствие боли и страха, а про способность встретиться с ними. И это не гендерное качество, а свойство зрелого человека, способного действовать во благо себе и другим, несмотря на внутренние барьеры. И чем раньше мы начнем говорить об этом открыто, тем больше мужчин останутся живы и здоровы.

Персонаж Брюса Уиллиса со временем перестал быть для меня ролевой моделью. Ей стал другой актер из „Крепкого орешка“ — Алан Рикман, у которого в 2005 году обнаружили рак простаты. Посоветовавшись с врачами, он сделал простатэктомию, благодаря чему продлил жизнь на десятилетие, остался рядом с любимыми и продолжал работать над прекрасными фильмами. Что это, если не пример настоящего мужества?»

Мужчины в России все чаще делятся историями об обращениях к проктологам — среди них есть не только обычные пользователи твиттера, лечившие геморрой и своими постами обратившие внимание подписчиков на особенности мужского здоровья, но и известные комики с большой аудиторией. Например, о своем опыте обращения к проктологу в апреле 2025 года в выпуске «Разгонов» рассказал комик Вадим Крестинин. Он подчеркнул, что «палец в задницу — не самое унизительное», и признался, что перепутал врача с медбратом, из‑за чего провел в коленно-локтевой позе лишние минуты.

Подобные публичные обсуждения «стыдных» тем нормализуют обращение к врачам. «В жизни каждого мужчины наступает момент, когда надо заняться мужским здоровьем», — начал в другом выпуске «Разгонов» комик Андрей Цеховский: он рассказал, что уролог посоветовал ему обратиться к проктологу для осмотра простаты. «Мне было страшно. Я взрослый человек, иду и очень боюсь», — рассказал о своих чувствах стендапер. Его врачом оказалась «невероятно красивая женщина», а само обследование — физический осмотр, пока он лежал на спине, поджав колени к плечам, — оказалось нестрашным и безболезненным.

«О своем диагнозе я узнал в 48 лет, в январе 2022 года, сдав кровь на ПСА. При норме от 2,5 до 4 нг/мл мой показатель составил 922 — это был четкий сигнал о наличии рака. До этого беспокоили боли в костях позвоночника и в пояснице, а также хромота в левой ноге — сначала меня лечили неврологи, потом уролог, который и направил на сдачу теста ПСА.

С первого дня меня вел мой друг детства, московский врач-онколог с 30-летним стажем. По его рекомендации я лег в Ленинградский областной онкодиспансер. После обследования был консилиум — мне предложили удаление яичек, химиотерапию и, как альтернативу ей, участие в клиническом исследовании от AstraZeneca препарата иммунотерапии „Капивасертиб“. Я выбрал последнее, и мне повезло, организм в итоге хорошо отреагировал. Врачи всегда были со мной на связи — это профессионалы с хорошим чувством юмора. Это помогало мне не опускать руки наравне с поддержкой родных и друзей, а также самодисциплиной.

С третьего по шестой месяц шла стабилизация: перестали появляться новые очаги заболевания, прекратились боли. До этого были обмороки, и прединфарктные состояния, ухудшения показателей крови — меня даже хотели снять с участия в исследовании. В тот период мне очень помогла моя мама: она приехала ко мне, полгода ухаживала за мной. Я старался много есть, гулять по четыре часа в день, соблюдал назначения врачей. Всё это помогло стабилизировать показатели анализов, чтобы продолжить принимать „Капивасертиб“. Как бы тяжело ни было, я говорил: „Всё будет хорошо, прорвемся!“

Заболевание изменило меня: я стал больше верить в Бога и доброту людей, а также начал общаться с другими онкобольными и участниками фондов — например, „Онкологика“, „Ореол жизни“, „Ненапрасно“. Я получил первую группу инвалидности, продолжаю лечение и нахожусь на связи с людьми, которые проходят похожий путь: я их поддерживаю психологически, а они — меня. Это дает мне силы дальше жить и верить в силу исцеления».

«В середине 2020 года у меня стали сильно отекать ноги и участилось мочеиспускание. Сначала я сам назначал себе лекарства, но это не помогало, и в октябре жена настояла, чтобы я пошел к врачу. Уролог сказал, что есть вероятность внутреннего воспаления, — чтобы установить точно, нужно было пройти полное обследование.

Следующий врач сообщил, что у меня „с большой вероятностью онкология предстательной железы“ и, чтобы убедиться в этом, надо сдать биопсию. Но в городской поликлинике очередь на эту процедуру — полгода, и, учитывая результаты моего анализа на ПСА, так долго ждать было нельзя. Нам повезло: уролог предложил пройти обследование в Санкт-Петербурге, где работал его одногруппник. Мне дали направления на нужные анализы, включая МРТ.

В Питере у меня взяли 12 столбиков биоматериала из предстательной железы. На следующий день пришли результаты: рак подтвердился. Дальше все происходило очень быстро: у меня забрали недостающие анализы, отправили в палату и провели первую химиотерапию. После нее, под Новый год, мы с женой вернулись в Калининград, надеясь на лучшее.

Химиотерапия стала регулярной — каждые три недели. Отек ног у меня прошел. Вместе с врачами мы меняли препараты для терапии, стараясь найти наиболее оптимальный, чтобы лечение было эффективнее. Однако в марте 2022 года от химиотерапии пришлось отказаться: обнаружили тромбообразование, из‑за которого продолжать ее было нельзя.

На всем этапе лечения большую поддержку оказывала жена, главный человек в моей жизни. Она штудировала кучу информации про рак простаты — и, наверное, я, как все мужчины, до последнего не шел бы к врачу, если бы она не настояла. В чувства приводила и теща: сказала, что я не имею права не думать о жене и детях. Приходилось перестраивать свои убеждения. Помогали также и чаты — например, Prostate cancer survivors, где родственники и пациенты обмениваются поддержкой, деталями болезни и подробностями лечения.

Благодаря им жене удалось найти следующий способ лечения — через элемент лютеций. Я прошел обследование, с апреля 2022 года мне начали его вводить. Потом это продолжили делать специалисты в онкоцентре Блохина — благодаря ему большинство метастазов ушло, а оставшиеся уменьшаются.

Несмотря на свою болезнь, я езжу на машине, занимаюсь ремонтом квартир. Наверное, из‑за меня дочь решила стать онкологом — в этом году она окончила ординатуру в „Сеченовке“. Сын тоже там учится на третьем курсе. Все это, а также вера во врачей, в себя и желание жить — то, что помогает мне каждый день».

После 40–45 лет подобные исследования врачи рекомендуют делать раз в год. В том случае, если опухоль перейдет на более поздние стадии, уже появятся симптомы. Например, из‑за давления опухоли на уретру могут начаться проблемы с мочеиспусканием: слабый ток мочи, прерывистость испускания, учащенные позывы или чувство неполного опорожнения мочевого пузыря.

«На поздних стадиях заболевания опухоль распространяется дальше, прорастает в соседние структуры и дает метастазы, — объясняет уролог Алексей Коваленко. — Это влияет на клиническое проявление заболевания: может наблюдаться кровь в моче, сперме, проблемы с эякуляцией, болевой синдром в костях, особенно в позвоночнике и тазовых костях. Общие симптомы предполагают потерю веса, слабость и снижение аппетита».

Столкнувшись с раком предстательной железы или просто подозрениями на него, мужчины и их близкие могут чувствовать страх перед будущим, непонимание дальнейших действий и сомнения в выбранном варианте лечения. Для этих целей есть поддерживающие проекты — например, сервис «Просто спросить» от фонда «Ненапрасно», оказывающий справочную помощь от врачей: они отвечают на вопросы и дают советы тем, кто столкнулся с раком.

«Неловкость, которую испытывают мужчины при мысли о визите к проктологу, во многом обусловлена культурными установками и стереотипами. Область анального канала и всего, что с ним связано, в массовом сознании воспринимается как зона табу. Такие процедуры зачастую ошибочно наделяются дополнительным смыслом — особенно в мужской среде, где проявления уязвимости до сих пор считаются немужским поведением, при котором даже простой медицинский осмотр воспринимается как нечто постыдное или нарушающее границы. На это накладывается и отсутствие привычки говорить о своем теле».

«Проктолог — это врач, а не судья или наблюдатель. Осмотр — не психологическая проверка на прочность, а стандартная процедура, направленная на сохранение здоровья. Врач не оценивает пациентов по половому признаку и не придает манипуляциям эмоционального окраса. Это можно сравнить с работой мужчин-гинекологов, для которых репродуктивная система женщины — профессиональная зона, не более.

Проктологические заболевания поддаются лечению, особенно на ранних стадиях. И чем раньше пациент преодолеет внутренние барьеры, тем выше шансы на быстрое и полное выздоровление».

«В своей практике я регулярно сталкиваюсь с ситуацией, когда мужчины приходят на прием слишком поздно — спустя месяцы, а иногда и годы с момента появления первых симптомов. Такая задержка происходит от того, что у мужчин особенно сильно выражен страх потерять контроль — над телом, ситуацией, своим образом.

Многие воспринимают визит к проктологу как признание слабости и предпочитают терпеть боль, испытывать раздражительность, неудобство и даже нарушения сна, лишь бы не обращаться к специалисту. Иногда пациенты приходят, когда заболевание уже требует хирургического вмешательства, хотя при своевременной диагностике можно было обойтись безоперационным лечением.

Моя задача как врача — не только диагностировать и лечить, но и помочь пациенту преодолеть этот психологический барьер. Разговор начинается с простого: „Вы не одиноки“. Сотни мужчин ежедневно проходят через такие же процедуры. И ни для одного врача в этом нет ничего постыдного или странного — это работа, основанная на уважении к телу, профессионализме и эмпатии.

Здоровье всегда важнее предрассудков. И чем раньше пациент об этом вспомнит, тем выше шансы на полноценную, качественную жизнь без боли и страха».