В детстве я занималась фигурным катанием, но особых успехов добиться не получалось. «Посмотри на Леночку. Она худенькая и пластичная, не то что ты, корова на льду», — говорила бабушка. И такое было постоянно.
Когда я провалила вступительный экзамен в аспирантуру СПбГУ, все мои надежды на переезд в Петербург рухнули. Мне пришлось остаться в родном Ярославле. Я стала преподавать английский в колледже, а стресс от работы заедать фастфудом. Я могла часами сидеть в «Макдоналдсе», чтобы не идти домой.
Родители называли меня жирной коровой, говорили, что у меня никогда не будет парня. Меня уговаривали заняться фитнесом, но когда я объясняла родным, что мне нравится, как я выгляжу, они приходили в ужас.
Сейчас я живу в Питере, но разговоры о том, как внешний вид лишает меня будущего, продолжаются даже на расстоянии. Бабушка, отправляя мне деньги, наставляет: «Это тебе не на праздник живота, а для дела!»
Однажды я приехала к ним на каникулы и заодно решила купить новое пальто. Мама с бабушкой каждый день таскали меня в торговый центр, ведь «у меня нет вкуса». Они прилюдно унижали меня в магазинах, а я не могла им противостоять. Не могла — и все. Они всегда прикрываются заботой — мы тебя любим, поэтому честно все говорим. Любить значит принимать человека таким, какой он есть, не пытаясь его переделать под себя. Но мои родные этого совсем не понимают.
В 2017 году нельзя обсуждать всерьез то, как должна выглядеть настоящая женщина. Нет никакого эталонного килограмма, и если вам кажется, что он есть, это просто самоцензура. Кому‑то кажется красивой только девушка в норковой шубе, на шпильках и в узких джинсах. Кому‑то нравится совсем другое. Загляните в любой глянцевый журнал: там вещи одновременно рекламируют Анджелина Джоли с большими губами, почти лысые Кристен Стюарт и Кара Делевинь, а также Эшли Грэм с 54-м размером одежды. Это значит, что нет никакого секрета красоты. Нет никакой прямой связи между усредненным идеалом того, как должна выглядеть женщина, с ее успехом или счастьем.
Просто надо понимать: один и тот же визуальный посыл разные люди могут считать по-разному. Внешний вид — это система сигналов, которые вы можете только направить, а как их считают — это уже не ваша зона ответственности.
Два года назад мы с мужем потеряли двоих детей — они умерли при рождении. Об этом знают не все родственники, поэтому часто приходится сталкиваться с вопросом: «А почему не рожаешь?» Когда я рассказываю о случившемся, люди соболезнуют, а потом интересуются, не планируем ли мы детей снова. Меня поражает эта беспардонность.
Говорят, что роды омолаживают организм, но мне они принесли проблемы с позвоночником и гормональным фоном. В итоге у меня нет ни детей, ни здоровья, а ко мне еще лезут в душу с упреком: «Часики ведь тикают».
Сейчас я переросла внутреннее овуляшество. Я поняла: родить лишь бы родить — это идиотизм. Ребенка нужно в первую очередь воспитать, дать необходимую духовную, моральную и материальную базу. Сейчас ни я, ни муж к этому не готовы.
Понятие «старородящая» уже давно не применяется в медицинской практике. Есть термин «возрастная первородящая» — женщина старше 35 лет на момент своей первой беременности и старше 45 при последующих родах. В России в крупных городах средний возраст рожающих — 28–30 лет.
Беременность в любом возрасте — сильный стресс для организма. После 35 лет беременность может переноситься сложнее (высокая вероятность наступления токсикоза во второй половине беременности, отеки, подъемы артериального давления) и сопровождаться рисками, угрожающими здоровью как матери, так и ребенка. Но уровень этих рисков может быть связан с наследственностью и предрасположенностью к заболеваниям.
При этом здоровье ребенка зависит также и от отца. У мужчин после 40 лет в сперматозоидах может быть фрагментирована ДНК: это значит, она может иметь много маленьких разрывов, что считается неблагоприятным фактором для нормального оплодотворения и развития зародыша.
Когда мне было 17 лет, мама впервые спросила, почему у меня до сих пор нет молодого человека. Она не понимала, что со мной не так. А однажды ко мне подошел отец и спросил: «Дочь, а ты у нас той ориентации?» Я объяснила, что я гетеросексуальна и у них не должно быть поводов для беспокойства. Но даже после того разговора расспросы про отношения продолжались.
Сейчас мне 20 лет, но мое семейство считает, что уже пора искать хорошего мужа, чтобы родить от него ребенка. Они считают, что я должна в первую очередь состояться как мать и хозяйка, а потом уже думать о карьере. Даже мои увлечения волейболом и бегом родные называют тратой времени. По их словам, какой толк в занятиях, если я до сих пор не подцепила спортсмена.
Им сложно понять, что найти партнера — не собачку на улице подобрать. Я не хочу с кем‑то встречаться, только чтобы угодить родителям.
Раньше заниматься сексом в свое удовольствие было нельзя, поэтому людям приходилось регистрировать брак. Сейчас такой проблемы нет. Во всем мире идет старение института брака.
Раньше, если девушка была не замужем к 25 годам, это считалось тревожным звоночком. Сейчас средний возраст вступления в брак в России — 25–28 лет; большое количество женщин рожает после 30 — и они больше не причисляются к «старородящим». Значительная часть молодежи считает, что сначала надо получить образование, укрепить материальное положение, а потом уже думать о браке.
Несмотря на информацию в СМИ, в ранних возрастных группах коэффициент разводимости в России за последние годы не вырос. Более того, чаще разводятся пары в возрасте 35–40 лет, то есть находящиеся в длительном браке.
Некоторые родители дошли до паранойи из‑за закона о гей-пропаганде. Закон подарил новые страхи: вдруг их семнадцатилетний ребенок ни с кем не встречается, потому что он «не такой»?
Я люблю выпить. Еще я курю. Сигареты помогают заводить новые знакомства: атмосфера в курилке более приватная, чем на вечеринке.
Мама мою любовь к алкоголю и курению осуждает: я ведь девочка, мне еще рожать детей, а я добровольно отравляю свой организм. Чтобы не расстраивать родителей, мне даже пришлось сказать, что я больше не пью и не курю (но на самом деле нет).
Больше всего я ненавижу замечания от парней-зожников. Однажды мы с другом пили пиво в парке, к нам подошли два качка и сбили наши банки. «Ты вообще баба, тебе нельзя», — сказал один из них. Сейчас я уже могу дать отпор, но в тот момент была в ступоре. Я заметила, что вся истерия со здоровым образом жизни направлена только на женщин: они должны быть здоровыми, чтобы родить здоровых детей. Все забывают, что здоровье будущего ребенка зависит от обоих партнеров.
Другой случай, когда меня обвинили в «неженском» поведении, произошел, когда я ждала уже бывшего парня из армии. Я рассказала его маме, что хотела бы на свой день рождения повеселиться в баре с друзьями. На это она ответила, что у меня «недостойное поведение для девушки». И вообще, как я смею развлекаться, когда ее сын отдает долг родине, по-любому же по мужикам буду шляться!
Обеспокоенность здоровьем женщины как будущей матери — это сохранившаяся с советского времени патерналистская позиция государства. Она проявляется не только в том, что все бабушки на лавке дают молодым девушкам непрошеные советы, но и в том, что общественное мнение принуждает женщину выглядеть и вести себя как «порядочная». Никому не придет в голову делать замечания курящему или выпивающему мужчине. Мы имеем дело с самым обычным сексизмом и двойными стандартами: женщинам нельзя то, что для мужчин вполне нормально. Это можно считать формой психологического насилия.
Все люди разные, и каждый должен решать для себя сам, как реагировать на такие замечания. Кто‑то может в резкой форме попросить не лезть в чужую жизнь, а кому‑то будет комфортнее отшутиться.
Моей дочке семь месяцев. Наша семья живет отдельно от родителей, но это они все равно вмешиваются в воспитание ребенка. Иногда кажется, будто мои мама с папой приняли на себя роль родителей моей дочки.
В их глазах я плохая мать. С самого начала мама твердит, что у меня недостаточно молока, я недокармливаю дочку, поэтому она худая. Но у меня все в порядке с молоком — и потребности в смесях нет. Одеваю я тоже не так: они считают, что, несмотря на жару, я все равно должна покрывать коляску одеялом — вдруг простудится. Родители всегда вспоминают, как было в их времена, как растили детей они. Меня это жутко раздражает.
Родители забывают, что их роль — быть бабушкой и дедушкой. Они не имеют права своевольничать. Мужу такое вмешательство тоже не нравится. Его коронная фраза: «Вот пусть родят себе ребенка и занимаются им как хотят!» Однажды даже дошло до ссоры: я им высказала все, что думаю об их опеке, чуть ли не кричала. Но для родителей все разговоры проходят мимо ушей — они все равно будут делать по-своему.
Думаю, что они пытаются устанавливать свои правила в моей семье, потому что в их жизни не хватает эмоций. Они сидят дома, у них много свободного времени, детей младше меня у них нет. Потому они и продолжают воспитывать — будто мне десять лет.
Никто не может сказать, как правильно воспитывать детей. Точнее, может, но это будет легко оспорено. Об объективности в этом вопросе говорить очень трудно. Старшее поколение, выросшее в советское время, часто не может принять факта, что подход к родительству изменился. При этом все претензии по воспитанию до сих пор направляются женщине. Подразумевается, что родительство является чисто женской обязанностью. Отца никто упрекать не будет.
Когда бабушка хочет помочь, она делает это как умеет, она человек другого поколения. Это нужно принять. Но для того чтобы снизить конфликтные ситуации на этой почве, важно найти компромисс: например, выстроить общую стратегию по уходу за ребенком и ведению хозяйства. Да, бабушка стоит на своей правоте, но попробуйте показать, что ваш вариант может работать не хуже.
Мои отношения с мамой всегда были непростыми, но апогея они достигли с появлением детей. Когда родился первый ребенок, мы некоторое время жили у нее и я каждый день выслушивала, какая я плохая хозяйка. Я мало убираю, разрешаю детям разбрасывать игрушки, есть в зале, не глажу вещи сразу после стирки. Однажды дошло до нервного срыва: у меня трое суток лились слезы, была паника — и я хотела спрятаться, чтобы не слышать маминого голоса.
Мы больше не живем вместе, но ссоры из‑за ведения хозяйства не прекращаются, хотя к «женским» обязанностям я отношусь нормально. Готовлю раз в несколько дней, через день вытираю пыль с мебели и мою полы. Да, я не кричу на детей, что они устраивают бардак, но игрушки для того и нужны, чтобы в них играли.
Каждый раз, когда мама приходит в гости, она с порога говорит: «Опять у вас срач!» — и начинает убирать. А ведь ее никто не просит. В прошлом году, пока мы были на отдыхе, она переставила все наши вещи. Я спросила зачем, а она ответила, что так будет правильнее и удобнее. Я потом еще месяц ей звонила, чтобы узнать, где что лежит.
Мы с мужем пытаемся объяснять маме, что мы уже взрослые люди, у нас семья, поэтому мы сами решаем, как нам лучше. На какое‑то время происходит затишье, а потом все возвращается — снова упреки, претензии, ругань. Выхода из этой ситуации я не вижу. Предлагала маме даже обратиться к психологу, но она не хочет. Она привыкла к такой модели поведения, ее уже не переделать.
Мамы часто сохраняют менторский настрой из своей юности, когда разнообразие стилей жизни могло рассматриваться как подозрительное отклонение от рекомендуемых образцов поведения. Тем самым они декларируют вмешательство в дела детей как обязанность, обесценивая их способности выбирать траектории собственной жизни. А взрослые дети ничего не могут с этим поделать.
Как можно с этим бороться? Самым простым в данной ситуации становится выстраивание границ между «моей» нуклеарной семьей и родителями. Впрочем, такой подход работает только в одном случае: если дети рано отстояли право на независимость и наличие собственного личного пространства. Есть и другой подход: расширять представления родителей о «допустимом» и «нормальном». Совместный приятный опыт времяпрепровождения может положительно сказаться на способности родителей принимать, если не понимать, привычки следующего поколения.
Я вышла на работу, когда моей дочке было полгода. Коллеги постоянно меня жалели, ведь за моим ребенком ухаживает абсолютная чужая женщина. Многие сочувственно вздыхали. Прямо меня кукушкой не называли, но по взглядам (особенно коллег-женщин) было все понятно.
В России совсем нет пропаганды отцовства. Везде культ матери. Большинство людей не знают, что в нашей стране мужчина тоже может уйти в декрет. Даже работодатели лучше относятся к мужчинам с детьми, чем к женщинам: ведь как они будут совмещать рабочие дела и материнство?
Еще хуже обстояли дела на детских площадках. Другие мамы постоянно доставали няню расспросами: «Почему мама ребенка вышла на работу?», «А когда девочка пойдет в сад, вас уволят?» Более того, они даже не разрешали своим детям играть с моей дочкой. Я была в ужасе, когда узнала об этом.
Мне кажется, что в нашем обществе отсутствует само понимание личных границ. Это все идет с детства, когда ребенка заставляют общаться неприятными для него людьми, не интересуются его желаниями. Мы с мужем, например, спрашиваем у дочки разрешения, чтобы ее сфотографировать. Нам важно прислушаться к ее мнению, а не навязывать свое. У некоторых такой подход вызывает недоумение. Сложность в том, что дома мы говорим одно, а потом ребенок идет в садик и там встречается с реальностью. Но я верю, что наше воспитание поможет во взрослом возрасте.
Все упирается в патриархат, который нам пытаются продать под видом традиционных ценностей. Причины совершенно экономические: государству выгодно, чтобы граждане размножались. Для этого оно навязывает женщине образ матери и хозяйки как идеальный. Но есть множество исследований о том, что материнский инстинкт проявляется не у всех, а каждая четвертая женщина сталкивается с послеродовой депрессией и эмоциональным выгоранием. В конце концов не каждой женщине необходимо быть матерью.
Любые упреки — это нарушение личных границ. На вопросы, которые их нарушают, всегда можно отвечать: «Простите, но это мое личное дело и с вами я его не буду обсуждать». Можно даже саркастически: «А вы, что, своего ребенка сами кормили?» Претензии точно не стоит принимать близко к сердцу.