Я всю жизнь вела дневники и блоги, но никогда не думала, что какой-то из них станет популярным. В мае прошлого года мне предложили поучаствовать в проекте UnsualPeople, где я упомянула, что болею депрессией. Откликнулось много людей, и я решила создать свой канал. Там я рассказываю, как живу с биполярным расстройством, и публикую ссылки на материалы о психических заболеваниях.
Я получаю много положительных отзывов: людям помогает ощущение, что они не одни. Но находятся и те, кто сомневается в правильности моего лечения и компетентности врача. Кто-то даже говорит, что я упиваюсь страданиями и болью. Это не так, но подобные мнения отбивают желание делиться чем-то личным с большой аудиторией. Сейчас я стараюсь писать только о положительных ощущениях, но иногда все равно прорывается боль.
С Ксюшей мы познакомились год назад, когда она создала свой канал. Мы начали переписываться, обсуждать сообщения, которые нам приходят, я помогала писать ей книгу. Накануне случившегося я спрашивала, как у нее дела, и собиралась приехать в гости, чтобы поддержать ее после расставания с молодым человеком. Ксюша была спокойна, но говорила, что эмоции скачут от эйфории до желания умереть. Я не придала этому большого значения: у нее и раньше были такие мысли, но она с ними справлялась. Потом я увидела прощальную записку в канале и позвонила ей. Я не нашла нужных слов, не предложила помощи, а просто слушала, как она плачет. Вдруг она бросила трубку и перестала отвечать на мои звонки. Я сразу же вызвала скорую помощь — я не знала, совершит ли она попытку суицида, но в таких случаях лучше не рисковать.
О том, что Ксюшин поступок освещается в новостях, я узнала из постов, которые мне кидали в телеграме. Уже ночью меня попросили дать комментарий о ее состоянии, и я быстро отписала что-то вроде: «Жить будет». Я не злилась, я ничего не осознавала — шок был сильнее. Когда я увидела комментарий: «Девушка пыталась покончить с собой из-за несчастной любви, одумайтесь, дама», — я написала в СМИ, чтобы они это удалили, но меня не услышали.
Мне кажется неправильным пиариться на этой теме. И нельзя говорить, что девушка словила хайп и набрала подписчиков, поступив таким образом. Уверена, это было последнее, о чем думала Ксюша. Необходимо освещать подобные темы очень аккуратно, не осуждая человека, принявшего подобное решение, и не рассуждая, зачем он так поступил. К сожалению, наше общество не знает, что такое психические расстройства и что реакции и поступки человека с такими особенностями могут быть непредсказуемыми.
Когда у тебя нет по-настоящему близкого человека, хочется уснуть и не просыпаться. Во время своей попытки суицида я тоже транслировала процесс — хоть и не в канале, а бывшему молодому человеку. Потому что часть меня все еще хотела жить и молила о помощи. Мне кажется, что Ксюшина трансляция в телеграм-канале — это одновременно и просьба помочь, и желание доказать, что она действительно совершила этот поступок, а не просто поплакалась подписчикам и друзьям.
Вряд ли в нашем обществе возможны откровенные разговоры на тему депрессии, различных расстройств и суицида. Уровень образованности, несмотря на флешмобы и просветительские ресурсы, оставляет желать лучшего. Также людям просто неинтересна эта тематика до тех пор, пока она не коснется их напрямую. Уровень агрессии действительно очень высок, и, наверное, это потому, что люди не умеют сочувствовать, не обладают эмпатией. Этому нужно учиться.
Возможно, мой и Ксюшин вклад в просветительскую деятельность помог хотя бы нескольким людям. Этого уже будет достаточно, для того чтобы гордиться и тем, что делаю я, и тем, что делает Ксюша.
С 16 лет я веду дневниковые блоги и знаю, что мое состояние улучшается, когда я выговариваюсь. Телеграм стал для меня идеальной платформой: относительная анонимность, отсутствие комментариев, удобный интерфейс. Сначала я не хотела встречаться с чужим мнением, но сейчас я получаю много благодарностей и поддержки. Негативных комментариев очень мало, и все они сводятся к тому, что подписчикам надоело мое нытье. Это не задевает меня. Со временем у меня появилась миссия — дестигматизация ментальных расстройств.
С Ксюшей мы познакомились благодаря нашим телеграм-каналам. Она периодически писала в блоге, что хочет уйти из жизни, и это всегда тревожило, тем более что у нее были попытки суицида. Я старалась написать что-нибудь теплое, но до сих пор виню себя, что оказывала ей мало поддержки. Я видела, что ее настроение часто меняется от подъемов к суицидальному спаду, но мерила по своим меркам.
У здорового человека есть инстинкт самосохранения, и если он вдруг не срабатывает, это признак серьезного заболевания. Со мной не случалось ничего страшного, так что «прошивка» была сломана изначально, ведь первые мысли о смерти появились у меня еще в четыре года. Когда мне было 19 лет, я пыталась отравиться. У меня не было никаких особенных предпосылок, кроме глубокой депрессии, казавшейся бесконечной. Я почти не помню этот период. Мама заговорила со мной об этом только спустя восемь лет. Мне страшно представить, что испытывали мои родители, но в тот момент казалось, что в мире не существует ничего, кроме боли. Суицидальные мысли преследуют меня до сих пор, но не потому что я хочу умереть, а потому что мне очень тяжело жить с биполярным расстройством.
В день, когда Ксюша совершила попытку суицида, мне позвонила Катя и попросила посмотреть Ксюшин канал. Я увидела предсмертную записку и ощутила настоящую панику. Мы с Катей и еще одним человеком быстро скооперировались, вспомнили ее адрес, Катя вызвала скорую помощь, и мы выехали к Ксюше с разных концов Москвы. В пути я посмотрела видео. У меня подкосились ноги, стало плохо физически. Когда я приехала к Ксюше, врачи скорой помощи уже оказали ей первую помощь и дожидались психиатрической бригады.
Я забрала у Ксюши телефон. Он разрывался от звонков и потока сообщений. Среди них было много оскорбительных комментариев, но, надо сказать, слов поддержки было больше. Я считаю, что СМИ и другие ресурсы поступили отвратительно, налетев как стервятники, увидев только инфоповод и не обратив внимания на то, что это большое горе.
За каждой попыткой суицида стоит невыносимая боль и ощущение одиночества, потому что депрессия изолирует от окружающего мира. Человек в предсуицидальном состоянии не способен трезво оценивать реальность и нести ответственность за свои действия. Ксюша писала, что не хочет умирать, что боится, что ей нужен близкий человек рядом, и такое демонстративное поведение на самом деле было просьбой о спасении. Демонстративное поведение принято осуждать, но мало кто задумывается, что это поведение человека, которого не слышат.
Я не думаю, что люди в своей массе злые и бездушные, но в нашей культуре принято замалчивать свои проблемы, и публичное обсуждение вызывает негатив: «не ной», «соберись, тряпка», «у всех депрессия», «Христос терпел и нам велел». Частично это происходит от незнания проблемы, частично — от страха, от бессознательной злости на самого себя, не могущего признать собственные проблемы и попросить помощи. Чтобы сдвинуть эту ситуацию с места, нужно говорить об этом. Объяснять раз за разом, что такое ментальные расстройства, почему нельзя просто взять и собраться, почему такая реакция на чужое горе недопустима. Надеюсь, что со временем расстройства психики перестанут быть позорным клеймом и встанут в один ряд с телесными болезнями, необходимость лечить которые понимает каждый. И нас, «психов», перестанут бояться и ненавидеть.
Суицидальное поведение состоит из многих переменных. Иногда основная причина — это прекращение страданий. Но также это экстремальный способ сообщить о своей потребности в помощи или о каких-то других потребностях. Людям, которые совершают суицидальные попытки, часто приписывают демонстративное поведение, желание аморальными способами добиться своего. Все абсолютно наоборот, и это ни в коем случае не является формой манипуляции. Людям, которые используют попытку суицида как форму коммуникации, зачастую очень трудно дается влияние на поведение других людей. Я не знаю, был ли коммуникативный компонент в данном случае, но учитывая, что социальные сети — это сам по себе коммуникативный канал, можно предположить, что он там есть, хотя никто не сможет сказать, почему эта девушка совершила попытку суицида, только почитав ее блог.
Есть исследования, которые сообщают, что травля в интернете может серьезно увеличивать суицидальный риск — причем как у людей, которые подвергаются травле, так и у тех, кто травит. Другие исследования говорят о том, что определенные формы интернет-активности могут снижать этот риск — например, эмоциональная поддержка со стороны других людей. Можно сказать, что интернет — это острый нож, которым можно и человека зарезать, и приготовить еду. Вопрос в том, как он применяется. Социальные сети, в том числе блоги, это двусторонний способ коммуникации. Так же точно можно говорить другим людям о суицидальных мыслях лично или по телефону.
Если человек говорит, что он не хочет жить, что лучше бы он умер, что подумывает о суициде, ни в коем случае нельзя относиться к этому как к браваде или манипуляции. Такие высказывания всегда следует принимать всерьез. В первом приближении мы никогда не можем оценить реальный риск, и довольно часто он бывает высоким. Первое, что могут сделать люди, когда они подозревают суицидальные мысли у близкого человека, это попробовать разобраться, в чем источник такой сильной боли. И уже поняв это, нужно думать, каким образом действовать дальше. Это повод как минимум показаться специалисту. И здесь надо помнить, что для психотерапевта или близких людей суицид — это проблема, а для человека, который думает о нем, это решение.
Есть исследования, которые говорят, что люди, способные совершить суицидальную попытку, на протяжении жизни испытывают более сильные эмоции, чем другие. Всегда надо понимать, что конкретная внешняя ситуация у кого-то может вызывать совсем другую степень боли, чем у вас. Сложно сказать, какими словами правильно поддержать человека, — у каждого свой набор слов. Но самое важное — быть рядом. Это значит, что прежде всего надо поддерживать и не осуждать. Люди, которые думают о суициде, чувствуют себя неправильными, и резкими высказываниями можно убедить их в том, что они еще и мыслят неправильно. Лучше говорить так: «Я пока не знаю, как тебе помочь, но давай попробуем вместе в этом разобраться».
К терапевту обычно обращаются, чтобы было не так больно, а не чтобы предотвратить суицид. Если дать человеку выбор, совершить суицид или изменить свою жизнь к лучшему, подавляющее число людей выберет второй вариант. Как правило, проблемы, которые служат причиной для суицидального поведения, решаемы.
Насколько я знаю, у этой девушки есть приятельницы, которые взяли и приехали — это очень важно. Также в такой ситуации надо вызвать скорую и все объяснить — в том числе метод, который человек избрал. Надо постараться войти в контакт с человеком, хотя это действительно очень непросто, поэтому, с другой стороны, не следует испытывать вины, если ты не смог кому-то оказать помощь вовремя. Надо попробовать уговорить отложить это решение. А позднее надо разбираться, почему это произошло. Суицидальная проблема требует особой компетенции, поэтому не всегда обычный психиатр может что-то сделать. За редким исключением, нет лекарств, которые достоверно снижают суицидальный риск. Поэтому в первую очередь речь идет о психологической помощи и психотерапии.