В поисках смысла: как успешный экономист решил посвятить жизнь помощи бездомным

Я учился на экономическом факультете СПбГУ. На четвертом курсе за хорошую успеваемость меня отправили в Германию изучать маркетинг. Через полгода я вернулся, продолжил получать образование и устроился в банк на полный день.

После окончания вуза я решил где-то поволонтерствовать, чтобы выйти за рамки работы и личной жизни. Мне хотелось сделать что-то для людей, которым хуже, чем мне. Тогда я ничего не знал о бездомных, ничто меня не связывало с этой темой, кроме подруги, которая ездила на «Ночном автобусе»: она вместе с другими волонтерами развозила бесплатную еду людям без крова. Я созвонился с ней, записался на рейс и поехал. Мне было 20 лет, и я был чистым листом в своем отношении к бездомным. Когда я начал ездить, я разобрался в ситуации, и меня глубоко затронуло сложное положение бездомных, причины, по которым они оказались на улице, и та несправедливость, с которой они столкнулись.

Спустя месяцы я понял, что для меня важно помогать тем, кому готовы помочь немногие. Людям больным, пожилым, детям-сиротам мы помогаем инстинктивно, и слава богу, что это в нас заложено. А бездомные — это взрослые, от которых, по мнению общества, плохо пахнет, которые сами выбрали такую жизнь. Я успел побыть волонтером еще в нескольких проектах, но понял, что именно помощь бездомным станет той сферой, где я принесу максимальную пользу.

Несколько лет я продолжал ездить на «Ночном автобусе» и параллельно трудиться на престижной работе. Я получал довольно большие деньги, но в какой-то момент стала повторяться одна и та же история: я устраиваюсь, полгода мне интересно, я разбираюсь в новой для себя отрасли, у меня получается, становится еще интереснее, но потом все надоедает. Я продолжаю работать, откладываю какие-то деньги, а потом увольняюсь и начинаю ездить в горы, совершать альпинистские восхождения, путешествовать, а потом заново куда-то устраиваюсь. Но это тупик. Подобным образом проживать одну-единственную жизнь глупо.

В какой-то момент у меня начался кризис. Я не понимал, куда двигаться, поэтому решил поставить все на паузу и подумать, что я хочу дальше делать со своей жизнью. Размышлять об этом, находясь в Петербурге, у меня не получалось. И тогда я решил, что поживу год в Израиле. Поскольку мои бабушка и дедушка евреи, у меня есть право на репатриацию. Я мог там работать без разрешения и жить без оформления виз. До этого я ни разу не был в Израиле.

Там я пошел работать промышленным альпинистом. Висел на 30-, 40-этажных зданиях на берегу Средиземного моря. Занимаясь физической работой, я смог подумать о том, что делать дальше. Во время работы я слушал аудиокниги — например, Петра Вайля — и радиопередачи на «Свободе». Побывал в Иордании, ездил в Дахаб, на Красное море, нырял с аквалангом. К концу года, который я себе отвел на раздумья, я понял, что хочу именно работать в благотворительной сфере, а не просто волонтерствовать. Я смотрел на себя как на ресурс и думал, где буду нужнее. Я, вероятно, мог бы помогать людям в психоневрологических интернатах, ВИЧ-положительным или заключенным.

Мне захотелось создать собственную некоммерческую организацию. Спустя две или три недели после возвращения из Израиля я встретил на Невском проспекте свою подругу. Она шла с тогдашним директором «Ночлежки» (реабилитационный приют для бездомных. — Прим. ред.) Зоей Соловьевой. Я уже вовсю собирал информацию о том, как открыть свою организацию, и начал задавать Зое вопросы по этой теме. И она позвала меня работать координатором пункта обогрева в «Ночлежке».

Это была оплачиваемая работа на полный день, я получал 20 тысяч рублей. Как координатор, я вел переговоры с районной администрацией, искал место для пункта обогрева, закупал оборудование, нанимал дежурных. Спустя месяц после того как я приступил к работе, мы открыли первый пункт в Петербурге, а сейчас их уже четыре.

Пункт обогрева — это большая двухслойная отапливаемая палатка. Такие используют в основном военные или МЧС, когда нужно в чистом поле разместить людей. В супермаркетах мы искали палеты (деревянный поддон для транспортировки груза. — Прим. ред.), которые превращали в покрытие для пола: поверх этих палет мы стелили туристические коврики — карематы, и на них люди уже могли спать. Обычно пункты греет специальная тепловая пушка, поэтому там всегда комнатная температура.

В первый же день я поразился тому, что в огромной очереди к палатке стояло много людей, внешне никак не похожих на бездомных. Это были люди, которые или недавно оказались на улице, или находились в промежуточном положении: когда была работа, они снимали койки в общежитиях за 150–200 рублей в сутки, а когда работы не было, искали варианты вроде пункта обогрева. В ту зиму были очень холодные ночи, и мы пускали до 60 человек. Мы решили, что пусть людям будет не очень комфортно спать, зато никто не отморозит себе руки-ноги, не погибнет на улице.

Спустя полгода с начала моей работы Зоя уехала в Германию. В июне 2011-го меня единогласно выбрали новым директором «Ночлежки», мне было 33 года. Сейчас мой рабочий день выглядит так же, как день любого директора. Я просыпаюсь, открываю почту, отвечаю на какие-то срочные письма, еду в «Ночлежку». Каждый день у меня от четырех до шести встреч: рабочие совещания с коллегами, общение с потенциальными или уже состоявшимися жертвователями и партнерами организации. Нам важно поддерживать контакты, встречаться, обмениваться новостями, отчитываться, если речь о деньгах. Однажды я возобновил свои поездки на «Ночном автобусе», но прекратил их, потому что в первые два-три года работы директором было совсем не до того.

«Ночлежка» — это не только пункты обогрева и автобус, но еще и приют, и единственная в Петербурге прачечная, которую мы открыли совместно с Prachka.com, и консультационная служба, и реабилитационные программы, и методические пособия для других организаций. Люди живут в приюте не ради тепла: они используют месяцы нахождения в нем, чтобы восстановить документы, найти работу, снять свое жилье и съехать, уступив место следующим постояльцам. У каждого жильца есть свой социальный работник, который и поддерживает, и контролирует, и помогает с документами, и сопровождает куда-то, если нужно.

Ежегодно помощь от «Ночлежки» получают восемь с половиной тысяч человек. Мы с коллегами проконсультировали больше 90 организаций в прошлом году. Рассказывали, как помочь бездомным, как привлечь средства, взаимодействовать с журналистами.

Во многих отношениях эта работа тяжелее, чем бизнес. Прежде всего — эмоционально. Здесь твои решения сказываются не на росте продаж, выручки или, к примеру, на узнаваемости бренда, а на людях. К сожалению, бывает так, что, какое бы решение ты ни принял, все равно кто-то пострадает.

Помню очень тяжелый момент. Сначала четких правил пребывания в приюте «Ночлежки» не было, а среди бездомных со стажем много людей с алкогольной зависимостью. У нас был мужчина на коляске, который получал довольно большую пенсию по инвалидности, пропивал ее сам и наливал всем в комнате, где жил. Это была зима, когда тяжело решиться выставить человека на улицу. Мы пытались увещевать его, предупреждали. Ничего не менялось. Человек этот был крайне в себе уверенный, он не был настроен на какие-то изменения. И мы понимали, что алкоголизм — это болезнь. Пока человек не решит выздороветь, взять и перестать пить он не может.

У меня до сих пор перед глазами стоит картина: зима одиннадцатого года, февраль или март. И этот инвалид сидит во дворе, на него опускаются снежинки. А я абсолютное зло, которое приняло решение выставить человека на улицу. С одной стороны, я до сих пор уверен, что это было правильное решение, с другой — простить себе этого никогда не смогу. К счастью, этот человек не пропал, но я не мог этого знать, когда выселял его. Спустя несколько месяцев я узнал, что он живет у каких-то своих друзей. Сегодня не пить в приюте — жесткое правило. Но тогда мы только начинали.

По нашим данным, есть три основные причины, по которым люди становятся бездомными. Во-первых, когда они переезжают в поисках работы из экономически неблагополучного региона в большой город и их обманывает работодатель. Кто-то находит новую работу, кто-то уезжает домой, а часть людей с этой сложной ситуацией не справляется. Оказывается, многим из тех, кого обманули, стыдно возвращаться домой: я же кормилец, за деньгами приехал, три месяца прошло, и ничего. И люди остаются на улице.

Еще треть людей остается на улице в результате семейных конфликтов, когда, например, распадается семья: отчим выставил за дверь подросшего приемного сына или падчерицу или, наоборот, подросшие дети — пожилого родственника или даже родителя. Или мужчина уходит из семьи, после этого заболевает или теряет работу. Такое наслоение несчастий заканчивается тем, что он оказывается на улице.

От 15 до 20% ежегодно — это жертвы мошенничества с недвижимостью. Много пожилых людей, одиноких. Выпускники детских домов. Погорельцы, а также люди, которых выселили из служебного жилья, когда закрылось предприятие. Бывшие заключенные. Причин много, и нужно понимать, что никто не хочет быть бездомным. Это не добровольное решение.

Я могу себя поставить на место человека, который оказался на улице. Это страшная ситуация, абсолютное одиночество. Ты не можешь попроситься к маме на ручки. Ты никому не нужен с большой буквы Н. Миллионам и миллионам людей наплевать, проснешься ты завтра утром или нет. У нас жил Виталий, который потерял жилье из-за пожара, получил смешную компенсацию, переехал из Ленинградской области в Петербург на заработки, а дальше все было очень, очень тяжело. Однажды я спросил у него: «В какой момент ты решил попытаться выбраться с улицы?» Он ответил, что как-то шел мимо дома и заглянул в окно первого этажа: занавески чуть-чуть раздвинуты, включен верхний свет, люди за столом сидят — взрослые, ребенок. Стандартная, обычная сцена. У него слезы выступили во время этого рассказа, потому что тогда он остро почувствовал свое абсолютное одиночество, разъединенность с той жизнью, которую мы воспринимаем как данность. В той семье, понятно, и конфликты, и сложности, и денег, может, не хватает. Но для него это была недостижимая реальность, о которой он даже не решался мечтать. Пережив этот момент, он обратился к нашим специалистам по социальной работе, попал в приют и стал снова идти к обычной жизни, к той самой сцене, которую он увидел через окно с улицы.

Есть распространенный стереотип о том, что причиной бездомности является алкогольная зависимость, — на самом деле это следствие. В большинстве случаев люди сначала оказываются на улице, считают, что они не бездомные, пытаются изменить ситуацию, работают на нескольких работах одновременно, пробуют восстановить документы, стараются вернуть жилье. Но системы помощи бездомным у нас нет — и человек оказывается с этой ситуацией один на один. Ему негде постирать вещи, он начинает плохо пахнуть, и когда он приходит в таком виде в паспортный стол, к нему относятся соответствующим образом. И человек начинает пить, потому что сдается — сил не хватает.

Алкоголь — еще и способ социализации среди других бездомных с большим стажем. Им одиноко, хочется человеческого участия, они пытаются прибиться к другим бездомным, среди которых уже много выпивающих. А дальше очень быстро формируется зависимость.

Если человек зимой лежит на улице, нельзя проходить мимо, нужно вызывать скорую. Даже если вам кажется, что он пьяный или просто уснул, человек может замерзнуть насмерть. Медики в скорой разберутся, алкогольное ли это опьянение, сердечный приступ или инсульт.

Если человек в сознании, надо просто с ним поговорить и попробовать понять, чем можно помочь. Деньги лучше не давать. Но если он голоден, можно купить еды. Если человек не понимает, куда он может обратиться за помощью, нужно посмотреть в интернете, какие есть варианты. В Петербурге можно обращаться к нам, ночевать в наших пунктах обогрева, которые любого желающего принимают в порядке очереди (документы или деньги не нужны). В Москве есть «Социальный патруль» — служба, которая выезжает, оказывает помощь и в случае согласия людей увозит их в ЦСА «Люблино». (Также в Москве работают организации «Справедливая помощь», «Дом друзей», существуют «Ангар спасения» и МФЦ для бездомных. — Прим. ред.)

Решение заниматься благотворительностью — это постепенное развитие. Отчасти это было заложено природой, отчасти — родителями. Я знал, например, что мой папа никогда не пойдет на подлость ради карьеры и выгоды, ради каких-то преференций, бонусов и денег, и фиксировал это в своей детской голове. Моя мама — филолог. Всю жизнь она преподавала английский язык. Папа был инженером, а в перестройку стал заниматься бизнесом. Сначала они настороженно относились к моему решению профессионально заняться благотворительностью. Но мои прекрасные родители решили довериться мне. Сегодня они жертвуют «Ночлежке» какие-то небольшие деньги, а мама даже преподает английский сотрудникам.

Когда была жива бабушка по линии отца, человек строгих нравов, она периодически спрашивала, когда же я найду себе нормальную работу. Дескать, работал в банке, а теперь… Но она очень гордилась, когда видела статьи с моим участием, репортажи по телевизору. С годами она тоже смягчилась.

Я сформулировал для себя важную мысль: долго заниматься благотворительностью в России невозможно, если не научишься работать изо дня в день, не впадая ни в надежду, ни в отчаяние. К сожалению, и сфера благотворительности у нас в трудном положении — то закон об иностранных агентах, то экономический кризис. Говорится о льготах для бизнеса, который жертвует на благотворительность, но в России ничего такого по-прежнему нет и, видимо, не скоро будет.

Если ты ждешь слишком многого и надеешься, что твоя ежедневная работа сможет перевернуть ситуацию, то эти надежды неизбежно пойдут прахом. К этому нужно быть готовым, чтобы пережить и двигаться дальше. Другая опасность, которая тоже всех нас подстерегает, — отчаяние и мысль, что «я все равно ничего не могу изменить». Работать с таким настроем невозможно.

Я решил, что надо просто вставать каждый день, работать и радоваться, что ты можешь жить такой жизнью, что тебе повезло.

Текст подготовлен Агентством социальной информации (АСИ). Григорий Свердлин — участник информационной кампании о профессионалах некоммерческого сектора России и их карьере «НКО-Профи», совместного проекта АСИ, Благотворительного фонда В.Потанина и «Группы Stada в России» в партнерстве с «Афишей Daily».