Искусство и смерть: каково это — учиться музыке в университете Варанаси

Я родилась в Киеве, мне 28 лет. После окончания школы с художественным уклоном работала веб-дизайнером, татуировщиком, дизайнером интерьеров. В 23 года я поехала путешествовать по Индии и Непалу, где провела около двух лет, и тогда же, примерно шесть лет назад, оказалась в Варанаси. У меня было ощущение, что этот город станет чем-то важным для меня. Я провела там дня три, и это было жестко: толком не знала, где что находится, знала только, что есть Burning Ghat (место ритуального сожжения трупов. — Прим. ред.). Я приехала посреди ночи и сразу отправилась туда, к кострам.

Был праздник Шиваратри, самое насыщенное время в году. Шиваратри — это ночь Шивы, а Варанаси — это город Шивы. В городе собрались миллионы паломников, потому что недалеко проходила Кумбха-Мела. Это большой религиозный праздник, на котором собираются последователи индуизма, а также разные гуру, садху (аскет, святой. — Прим. ред.), баба (отец, уважаемый человек. — Прим. ред.). Он проходит в Аллахабаде, в 80 километрах от Варанаси, раз в 12 лет. Это самое большое в мире собрание людей — тогда на фестивале было 14 миллионов человек. Соответственно, в Варанаси тоже был полный бум. В Шиваратри паломники бегут круг вокруг города длиной в 80 километров — в ночь моего приезда порядка миллиона человек собирались сделать это. Я понятия не имела, что происходит: темно, толпы людей на улицах шириной в один-два метра, все гиперактивные — это мое первое впечатление.

В свой первый приезд я оказалась на концерте классической музыки. В Варанаси можно послушать живое выступление артистов в любой день недели. Я плохо понимала, что происходит, — все было очень насыщенно, одновременно энергично и медитативно. Музыка полностью захватила меня.

Мне захотелось именно пожить в Варанаси. Я приехала туда еще раз через год и вернулась в 2015-м, чтобы учиться музыке. Я играю с 12 лет, пробовала много разных инструментов, но до Индии это было скорее увлечением. Западная музыкальная система меня не интересовала, а в изучение индийской я решила окунуться с головой — и поэтому в 25 лет я поступила в Banaras Hindu University. Это серьезное учебное заведение, у него огромный девятикилометровый корпус размером со всю историческую часть Варанаси. Родители не мешали и в чем-то поддержали мое решение, к тому же я уже давно жила независимо от них. Сейчас мама очень гордится тем, что у меня хватило силы воли на такой шаг.

Мой факультет назывался «исполнительское искусство». Вступительных экзаменов не было, потому что по сути ты начинаешь изучать музыку с нуля. Достаточно принести школьный аттестат, переведенный на английский. Курс длился три года, с середины августа по март — шесть-семь месяцев в году я проводила в Варанаси. Занятия проходили три дня в неделю по два часа. Обучение для иностранцев стоит 20 тысяч рупий в год, это порядка $300, а для индусов это полторы тысячи рупий, то есть $20. В конце каждого года у нас был экзамен, разделенный на теоретическую и практическую части, во время которой надо было сыграть перед деканом несколько композиций. Все не сложно, но есть своя система оценок: от этих баллов зависит, будет ли у меня стипендия, если я решу учиться дальше. После подготовительных курсов можно пойти на бакалавриат и в магистратуру — полный курс обучения длится девять лет. Мой заключительный экзамен был пару месяцев назад, я пока не знаю свои результаты, но думаю, все хорошо.

Я играю на скрипке, и судьба подарила мне идеального учителя. Очень важно, чтобы предмет, который тебя интересует, передавался в правильном потоке.

У него уже были иностранные ученики, например, один аргентинец приезжал к нему заниматься на протяжении 12 лет. Между собой мы говорили на английском языке. Мой учитель влюблен в музыку. Ему сейчас 55 лет. Он начал учиться игре на скрипке в 9 лет, но все равно периодически говорил мне что-то вроде «сегодня я понял кое-что новое про музыку» или «только сейчас я начинаю ощущать ее вкус». Так что обучение индийской классической музыке — это бесконечный процесс.

Обучение музыке в университете — это очень новое явление для Индии, ему лет 100. Традиционно обучение всем индийским искусствам, не только музыке, проходило по принципу «гуру шиша парам пара»: гуру — учитель, шиша — ученик, парам пара — прямая передача. Ученики жили вместе с учителем и просто наблюдали за тем, как он занимается, впитывали его искусство. Есть еще одно важное понятие — «гхарана»: дом или линия передачи. В Индии несколько разных домов, они раскиданы по всей стране, и северная система индийской классики, которую изучала я, сильно отличается от южной. В Варанаси есть свой музыкальный дом, «Бенарес гхарана», многие тамошние музыканты принадлежат именно к нему.

Система северной индийской классики сложилась при правлении императора Акбара в XVI веке. Акбар был патроном всех искусств, но особенно он любил музыку. Его придворный музыкант Тансен считается родоначальником системы северной индийской классики. Согласно одной легенде, когда императору надо было зажечь светильники, он звал Тансена, для того чтобы тот исполнил рагу Дипак («дипак» в переводе — «светильник»), — и все огни во дворце зажигались сами по себе. Рага — это композиция, которая развивается в одной заданной форме и создает определенную атмосферу. Само слово происходит от корня «ранг», то есть цвет, оттенок, настроение. Заданная форма подразумевает, что для раги всегда определены ноты, которые музыкант может использовать. Например, в одной раге это «до, ре, ми, фа, соль, ля, си», в другой это «до, ре, соль, ля» — и все. Заданы не только ноты, но и движение между ними. Рага может развиваться в течение двух-трех часов, а меньше 20 минут фактически не бывает.

Раги делятся по времени суток, по фестивалям и по сезонам природы. Музыканты уважают эти правила. Например, утренние раги никогда не исполняются на вечерних концертах — поэтому в Варанаси музыку можно услышать в любое время суток. Есть раги, исполняемые в честь определенных божеств либо в определенный период времени. Например, на Шиваратри есть рага Shivranjani, и вряд ли ее можно услышать когда-то, кроме как в ночь женитьбы Шивы. Есть раги, которые исполняются только в сезон дождей или только зимой. Вообще, их бесконечное количество, многие тысячи, потому что они строятся на разных нотных вариациях в разных тониках. По сути своей это импровизация.

Если в западной музыке все построено на смене мажора и минора, то в индийской вся часовая рага развивается в одной гамме за счет вариативности движения между нотами, при этом практически не допуская повторов. Это же придает музыке медитативный характер. Тоника, тот один тон, который никогда не меняется, называется «са». Чтобы оценить всю ее важность, нужно понимать, как устроена сцена на концертах индийской классики. Есть главный исполнитель, инструменталист или вокалист. Есть табла, которая задает ритм, и есть один или два человека, которые задают тонику на танпуре. У этого инструмента четыре струны, но нет ладов. Как правило, на танпуре играет ученик. Это честь, задавать своему мастеру базовый тон

Отдельная история — это ритм, в индийской музыке он бывает в 7, 16 и 21 бит. Индийские музыканты ломают ритм, но всегда продолжают его считать, вот так, например. Это очень интересное ощущение, когда музыканты уходят в профессиональный экстаз и кажется, что уже никто не следит за счетом, но в какой-то момент хоп — перкуссионист и вокалист одновременно приходят в тот самый один бит. Это своеобразный танец разрушения и созидания. Уметь отсчитывать первый бит — очень важный навык. У меня уже достаточная техническая база для того, чтобы импровизировать в раге, но когда я попробовала играть на табле (индийский ударный музыкальный инструмент. — Прим. ред.), я поняла, что мне надо учиться. Вот сейчас поговорим, и я пойду практиковаться.

По-настоящему хороших музыкантов отличает умение передать состояние и увести слушателя в путешествие. Я видела многих исполнителей, которые опираются только на технику, но их музыка, по сути, лишена главного. Мой опыт говорит о том, что, когда ты стараешься передать ощущения, это вряд ли получится. Но когда у тебя есть достаточное количество технических навыков, тогда ты отпускаешь себя в свободный полет — и слушатель идет за тобой. Это то, что привлекает меня в индийской классике больше всего: это самая сложная из известных мне музыкальных систем, но в то же время и самая интуитивная.

В Варанаси можно жить вообще бесплатно — есть в храмах, ночевать в ашрамах (духовная или религиозная община. — Прим. ред.). Один из важных принципов индуизма — это сева, то есть служение. Многие храмы каждый день готовят огромные котлы еды, это называется прасад, пища для божества, но вкусить ее может любой желающий. Я знаю людей в Варанаси, которые много лет живут бесплатно, вообще забыв о материальном. Но для меня это не свобода, потому что ты зависишь от такого образа жизни. Здесь я зарабатывала продажей хенд-мейд-украшений, на жизнь хватало. К тому же требования у меня самые простые.

В Варанаси можно найти хорошую комнату стоимостью до $100 в месяц. В исторической части города цена может быть чуть выше, ну или комната будет совсем простая. Те, кто живет подолгу, в основном музыканты, часто снимают современные квартиры за эти же деньги, но подальше от центра. Я арендовала комнату с видом на Ганг, храмы, всю красоту. Там не было холодильника и плиты, только кровать — всю остальную обстановку я создала сама.

В Индии в большом городе или возле реки лучше не брать комнату на первом этаже, потому что будут забегать крысы и тараканы. В целом с санитарией так себе. Иногда в Варанаси тарелки в ресторанах моют водой из Ганга, и в кухни ресторанов лучше не заглядывать. Главное правило — искать места, где едят местные, это будет самый дешевый, вкусный и гигиеничный вариант. К тому же Варанаси известен своей уличной едой — безумно вкусной для меня, но иногда опасной для новичков.

Школы, больницы и другие официальные учреждения в основном находятся в новой части Варанаси — она больше исторического центра раз в десять. Это современный индийский город — бесконечная дорога с бесконечным количеством магазинов. Туда я ездила только на железнодорожный вокзал и в торговый центр. Для жителей исторического центра отправиться за покупками в современный город — это развлечение. Для каких-нибудь индийских IT-boys и IT-girls, наоборот, экзотика — это пойти на гхат (каменные ступени около реки для ритуального омовения или кремации. — Прим. ред.), чтобы поиграть на гитаре американскую попсу. Вся новая часть города была построена за последние 20–30 лет. В Индии везде такая ситуация, страна растет и меняется с кошмарной скоростью. Для меня Варанаси — это своеобразный кокон, и если хочется увидеть древнюю Индию, нужно ехать сюда.

В туристических местах, где большая текучка народу, отношение к иностранцам довольно поверхностное. Но когда ты подолгу живешь на одном месте, а особенно возвращаешься, ситуация абсолютно меняется — индийцы очень рады тому, что с некоторыми иностранцами можно завести устойчивые отношения.

Со временем уже не нужно было торговаться, мне постоянно делали скидки. В последний год даже образовалась сеть чайных, где с меня не брали деньги. Но это все касается повседневного общения, дружеские отношения у меня сложились скорее с моим учителем и некоторыми иностранцами — музыкантами, которые возвращались в Варанаси из года в год.

В исторической части местные очень религиозны. Они просыпаются в четыре часа утра, чтобы привести себя в порядок и на рассвете уже быть в Ганге. Здесь занимаются ремеслами, можно найти целые райончики мастеров резьбы по металлу или по дереву, скульпторов. Поскольку историческая часть сейчас еще и туристическая, многие работают в ресторанно-отельном бизнесе.

Кастовое разделение в Варанаси все еще очень сильно. Например, манера общения и речи представителей низшей и высшей касты, шудр и браминов, сильно отличается. Шудры — это работники, простые, часто необразованные ребята. Брамины — элита, те, кто пронес традиционное интеллектуальное знание через века. Как и в любом высшем обществе, общение браминов между собой временами не лишено показушности. То, как разговаривает брамин с представителям шудр, — отдельная тема. Общаются они редко, а если это и происходит, то брамин обращается к шудре очень свысока, это похоже на приказ и подчинение. Мы, иностранцы, чаще всего разговариваем с шудрами и вайшьями — то есть обслуживающим персоналом и торговцами.

Если абстрагироваться от идей неравенства, то для Индии кастовая система неплохо работает. Большинство представителей низших каст их положение в обществе устраивает, в том числе и потому, что у них есть бог. К тому же сейчас существует возможность выбраться из этой системы, если есть достаточно ума и желания. Например, во всех учебных заведениях определена квота на образование для шудр, их должно быть не меньше 20%.

В традиционном индийском обществе женщины — это домохозяйки. В 90% случаев жена не выбирает себе мужа — его определяют родители по тому, как звезды складываются. В Индии все серьезные дела — начало бизнеса, закладка дома, выбор пары — определяются астрологией. Родители невесты должны заплатить мужу даури, приданое, потому что после свадьбы он будет ее содержать. После замужества женщина переезжает в дом мужа и живет вместе с его семьей. Индуски часто жалуются, что в новом доме они становятся служанками свекрови. Со временем они, как правило, находят компромисс, потому что в Индии развит принцип принятия — ты можешь страдать, а можешь принять мужа или свекровь и начать их любить. У женщин не очень много личной свободы: например, им не следует путешествовать в одиночку. Когда я еду в поезде одна, меня часто спрашивают, где же мой муж. Семья, дети, готовка, рынок, встречи с другими женщинами — так устроены их дни. Мне такой образ жизни кажется очень ограниченным, но поскольку местные женщины не знают ничего другого, для них это нормально.

Если и было сложно к чему-то привыкнуть, так это к постоянному вниманию со стороны мужчин. Если ты в компании мужчин, это еще окей, но посидеть одной в общественном месте вряд ли получится. Ситуация усугубляется тем, что в Варанаси постоянно приезжают новые паломники — ребята, которые большой город-то первый раз в жизни видят, а тут еще и светлокожая женщина. У местных очень специфическое представление о европейках. У нас можно заниматься сексом до свадьбы, а в Индии — нет. При виде светлокожей женщины типичный индиец думает: «А почему бы мне не попытать счастья?» И так каждый встречный.

В больших городах ситуация меняется, но в целом в Индии не принято оголять плечи и показывать ноги. Про шорты и майки можно забыть. Если у тебя большое декольте, никто не будет заставлять переодеваться, просто будут обращать на тебя больше внимания и отпускать комментарии. Как себя вести? Вообще, в Индии не принято, чтобы женщина разговаривала с незнакомцами. Если кто-то к тебе обращается — надо не отвечать либо обрезать реплику, сразу ставить точку. Не принято смотреть в глаза, обращаться к мужчине по-дружески — индийцы могут воспринять это как заигрывание. Сам по себе разговор для них — это уже начало романтической истории.

Варанаси — это место, которое каждый уважающий себя индуист должен посетить хотя бы раз в жизни. Там всегда много паломников, чаще всего это очень простой народ — вся деревня снимает автобус и отправляется к святыне. Интересно наблюдать за тем, как люди совершают путешествие всей своей жизни. Они в абсолютном шоке идут к Гангу, чтобы с благоговением в нем искупаться. Любопытно наблюдать за паломниками и на улочках. В Варанаси порядка 20 тысяч храмов, они буквально на каждому шагу. Перед каждой святыней верующему нужно помолиться и поклониться, а учитывая, что улицы тут шириной в один-два метра, пешеходные заторы — это постоянная история. Просто побывать в Варанаси для индуистов уже означает очистить себя от огромного количества кармы. Но главную славу Варанаси составляют его открытые погребальные костры, которые горят тут уже тысячи лет. В индуизме считается, что если человек кремирован тут, его душа вырывается из круга перерождений и получает освобождение.

После того как человек умер, его сжигают на следующий же день либо максимум через один день, потому что моргов в Варанаси нет. В жаркий сезон тело хранят в доме с куском льда на нем, иногда эту картинку можно увидеть через окна. В день похорон мужчины семьи вместе с работниками гхата несут тело, обернутое в оранжевую простыню, на специальной лестнице в сторону реки. Затем тело омывают в Ганге, в это время пандит (священник. — Прим. ред.) читает молитвы и проводит разные обряды. Ближайший родственник по мужской линии, сын или отец, должен зажечь огонь от специального костра, который, по легенде, горит не переставая уже несколько тысячелетий. Никаких спичек или зажигалок. Всю остальную работу выполняют работники гхатов — только им дозволено касаться костра. Они относятся к неприкасаемым, низшей касте индийского общества. Они подбрасывают дрова — на одно тело уходит от 80 до 100 килограмм дерева — и ворочают костер.

Одно сожжение занимает полчаса-час, потому что в Варанаси очень торопятся, много «клиентов»: на главном гхате, Маникарника, за день сжигают порядка 200 человек. Всего таких «горящих» гхатов три. Похороны стоят от 4000 до 10 000 рупий ($60–150). Я не уверена, что в эту сумму входит работа пандита, плюс дрова бывают разной стоимости — самое дорогое дерево, сандал, стоит порядка 300 рупий ($5) за килограмм. На одном из гхатов, что в районе трущоб, есть крематорий для бедняков, сожжение в нем стоит 400 рупий ($6). Так что, помимо своего духовного и религиозного значения, похороны — это еще и хороший бизнес. Есть еще одна деталь. На каждом гхате работники бросают в реку то, что осталось после сожжения тела, с одной и той же точки. Периодически они туда ныряют, ситом поднимают кости и процеживают их в воде — ищут золотые зубы. Я это несколько раз видела, и, конечно, от этого идут мурашки по коже.

Смерть в Варанаси действительно присутствует всегда, но ты учишься это принимать. Не через превозмогание себя, не через борьбу со страхом, просто со временем ты понимаешь, что смерть — это не что-то отделенное от цикла бытия. Я часто видела, что родственники, наблюдая за горением близкого, попивают чай и вспоминают какие-то события из жизни человека. Считается, что если кто-то будет плакать на похоронах, то душа умершего поймет, что по ней будут скучать, и освобождения не произойдет. Так что похороны — это очень сильный опыт, но он не имеет негативной окраски.

Пожалуй, один из самых жестких моментов Варанаси связан с тем, что сжигают не все трупы. Есть четыре типа покойников, которых просто бросают в Ганг, потому что считается, что им не нужно очищение огнем. Это умершие от укуса змеи (кобра — это символ Шивы, поэтому считается, что они уже очищены ядом). Прокаженные (считается, что они очищены страданием). Отшельники (они отказались от всего материального при жизни и уже стали святыми), а также беременные женщины и младенцы. Иногда их тела прибивает к берегу, к гхатам. Я дважды видела такое — и это страшнее, чем костры.

Я думала, раз в Варанаси приезжают умирать, то там будет тяжелая энергетика, но это не так. В доме, где я снимала комнату, на первом этаже жили пять бабушек, лет по 70–80. Кто-то переехал в Варанаси лет 10 назад, кто-то пять, кто-то в прошлом году. Бабули были полностью погружены в религиозную практику, они даже построили себе небольшой храм и целый день там молились. Я как-то с ними разговаривала, и, по их собственным словам, этот период жизни они воспринимают как время для себя. Всю жизнь они работали в поле, следили за коровами, ухаживали за семьей и переживали тяготы сельской жизни. И вот теперь наконец-то они могут расслабиться и кайфовать. По сути, люди приезжают в Варанаси не умирать, а жить в счастье, пока не умрут.

Варанаси — это концентрированная Индия, со всеми ее контрастами. Для меня это бесконечно красивый город в своем многообразии. Сначала кажется, что это полный жестяк, но когда уходишь в практику, восприятие меняется. Мне кажется, Варанаси — это одно из тех мест, где нужно провести какое-то время, чтобы начать его понимать. Первые три раза, когда я приезжала сюда, уже через пару дней я бежала. Хотя я и была влюблена в Варанаси, для меня было слишком. Но со временем этот город стал для меня домом, мне там безумно комфортно. Я замечаю по многим приезжим, что есть два типа реакции на Варанаси: либо полное неприятие этого места, либо глубочайшая любовь и связь. Я вижу, что многим быстро рвет башку — то ли от контрастов, то ли от того, что это место очень энергетически насыщенно. Здесь поднимается все, что в тебе есть негативного, все твои внутренние проблемы. Вопрос в том, сможет ли человек пройти через этот этап или сбежит — и больше никогда не вернется.

На протяжении первых двух лет жизни в Варанаси засунуть хотя бы ногу в реку для меня было уже о-го-го. Не только потому, что в Ганг сбрасывают тела, хотя и это тоже. В Индии в принципе все скидывают в реку, вся канализация в Варанаси уходит в Ганг. Раньше это было очень видно, но в последние годы правительство взялось за благоустройство города и реку сильно почистили.

Это история про адаптацию. Постепенно мой организм привыкал ко всему местному. Если в свой первый год в Индии я пила только бутилированную воду, то на третий могла пить ту же воду из фильтров, что и все индусы. Я все время думала, как было бы хорошо, если бы в Варанаси можно было купаться, но нельзя же. При этом я видела, что люди, с которыми я общаюсь, каждый день с благоговением умываются в Ганге.

В прошлом году я искупалась в Ганге. В августе в +40 градусов я шла с занятий в полной амуниции — в кофте с длинными рукавами и в длинной юбке. Я была посредине гхатов и просто умирала от жары. Я поняла, что готова, — и прыгнула в Ганг. В тот момент, когда я сделала это, я поняла, что все хорошо и все будет хорошо. Потом в течение трех месяцев мне не хотелось принимать душ, я только в Ганге купалась — потому что откуда душ в Варанаси? Из реки. Какая там система фильтрации? В некотором смысле я купаюсь в Ганге уже три года. Но я бы, конечно, не рекомендовала это тем, кто только приехал.

Учиться музыке в Варанаси — популярная тема среди путешественников. Многие приезжают на неделю или месяц, некоторых, как меня, затягивает. Кто-то идет в университет, кто-то находит своего учителя и наведывается к нему из года в год. В основном это европейцы, с Украины я не встречала никого. Из России сейчас две девочки учатся в моем университете на вокале. В Варанаси сама атмосфера очень поддерживает тебя в изучении предмета. Очень важно быть в компании единомышленников, практиковаться с кем-то, а музыкантов в Варанаси много. Можно выйти на гхаты попрактиковаться на скрипке, а через 15 минут к тебе присоединится флейтист какого-то безумного уровня.

Индийская классика сейчас все больше и больше интересует именно иностранцев. Среди самих индийцев это непопулярная тема, потому что молодое поколение стремится в IT-сферу. Так что в Индии классика — это скорее дань истории. Даже музыканты, воспитанные в традиционной системе, предпочитают участвовать во фьюжн-проектах, чем исполнять классические раги, потому что это доступнее для широких масс и прибыльнее.

Что касается популярности, то тут все зависит от стиля. Например, друпад, самая древняя форма индийской музыки, популярен только в кругах ценителей. На фестивале Dhrupad Mela, который ежегодно проходит в Варанаси, собираются несколько сотен иностранцев и буквально пару десятков индийцев, да и те музыканты. Хотя такие музыканты, как, например, Uday Bhalwalkar и Gundecha Brothers, всячески популяризируют и возрождают интерес к этому стилю, создают школы для иностранцев и дают семинары за пределами Индии.

Для иностранцев занятие индийской классикой вполне перспективно: на Западе мало кто знает эту музыку, она интересна. Среди самих индийцев белый, который играет их классику, вызывает ажиотаж.

Чем я планирую заниматься дальше? Мне казалось, что моего курса будет достаточно, но я поняла, что, для того чтобы быть свободной в этой музыке, придется потратить много лет на серьезное обучение. Я сейчас как раз решаю, хочу ли я учиться дальше, и если да, то где. Но в любом случае я продолжу изучать индийскую классику. После последнего экзамена я уехала в Непал, в горы — меня очень потянуло к природе, так что последние пару месяцев я отдыхаю и практикуюсь. Постепенно здесь у нас организовывается музыкальное комьюнити: несколько моих друзей из Варанаси подтянулись сюда, постепенно приезжает все больше и больше народу. Вопрос того, где бы я хотела жить постоянно, меня сейчас не волнует. Где бы я ни была, моя жизнь устроена одинаково: учеба, практика, выступления и передача знаний другим людям.