Восстать против системы: история Мэгги Баранкитс, которая спасла больше 30 тысяч сирот

Я родилась на востоке Бурунди, в городе Руйиги. Мой папа умер, когда мне было пять лет. Я осталась с мамой и младшим братом. Хотя мама была очень молода — ей было всего 24 года, — она была замечательным родителем. Говорила нам с братом, что мы не сироты, что у нас есть большая семья — дедушка, дяди и тети, которые нас любят. Мы жили все вместе, поэтому я не страдала из-за того, что папы не было рядом. А мама всегда улыбалась и была ко всем добра. Она растила нас в любви и сострадании к ближним. Именно у нее я научилась любить.

В 1962 году, когда мне было шесть лет, Бурунди получила независимость и власть оказалась в руках моих соплеменников — тутси. С тех пор межэтнические конфликты не утихали: тутси притесняли другое племя, хуту, а те отвечали жестокостью на жестокость. Из-за этого, а также из-за коррумпированности властей у простых людей не было ничего. Видя, как много вокруг несправедливости, я решила стать учительницей и поехала в столицу, город Бужумбура, учиться преподаванию французского языка. Правда, долго я не проработала. Меня выгнали из школы, потому что я выступала против ущемления прав людей из-за их этнической принадлежности и призывала к этому своих учеников.

Оставшись без работы, я хотела понять, как могу изменить существующую ситуацию, восстать против системы и сохранить веру в справедливость. Я поехала на три года во Францию изучать Библию — получить стипендию мне помог католический епископ Бурунди. Вернувшись, я устроилась в католическую школу, но и здесь не задержалась надолго: правительство сократило уроки религии, потому что решило, что католики поддерживают хуту. Мне было 22 года. Я решила продолжить обучение, но на этот раз выбрала школу коммерции в швейцарском городе Фрибург. Поступить туда не составило труда — я просто написала письмо в швейцарское посольство, и мне назначили стипендию. У меня была возможность остаться в Швейцарии, отказавшись от своей идентичности, но я этого не сделала и через три года учебы вернулась домой, где устроилась в районную церковь.

В моей родной деревне не было ни воды, ни электричества. Я решила изменить эту ситуацию и обратилась за помощью к нескольким организациям. Вместе с жителями деревни мы собрали деньги на трубы, и нам провели водоснабжение. Одна немецкая организация предоставила нам солнечные батареи и оборудование для получения биогаза. На все это ушло около трех лет.

Шестьдесят процентов населения Бурунди — молодые люди. Это наше богатство, возможность сделать что-то самим. Я не понимаю, почему люди предпочитают жить в несчастье, когда сами могут улучшить свою жизнь. Мы созданы, чтобы жить счастливо. Чтобы хорошо пахнуть. Иметь красивую одежду. Светиться от радости. Все мы принцы и принцессы. Не надо забывать об этом.

В конце 1980-х годов этнические столкновения между тутси и хуту происходили все чаще, становились все более жестокими. Многие дети оставались без родителей и дома. Я подумала, что могу взять их к себе — от родственников мне остался большой участок земли в 80 гектаров. К тому же я хотела показать, что конфликт в стране не этнический, а политический. Моим первым ребенком стала 13-летняя девочка по имени Хлоя, моя бывшая ученица. Ее отец погиб во время массовых убийств в 1972 году. После смерти матери Хлои я сказала ей: «Приходи ко мне. У меня нет сестры, ты можешь ею стать». Но она ответила, что хочет быть моей дочкой. Позже я отправила Хлою в университет в Италию, сейчас она доктор. Вслед за Хлоей я приютила Фабрис. Она была совсем крохой, зато сейчас выросла и работает компьютерным инженером. Потом появилась 3-летняя Жозефин — несколько лет назад она вышла замуж и стала мамой четверых детей.

Окружающие считали меня сумасшедшей, ведь я была очень молода — всего 25 лет. Но я не боялась. Потому что моя мама привила мне христианские ценности: сострадание к ближним, гуманность, чувство единения с другими людьми. Я была так счастлива и совершенно не переживала из-за денег. У меня была зарплата, были коровы, которые давали молоко, земля, с которой можно было собирать урожай весь год. Я наняла работников, которые помогали мне обрабатывать землю, и купила маленький трактор. В Бурунди ведь не как здесь: у нас есть все, я никогда не ходила в магазин, чтобы купить картошку, бобовые или другие продукты. Люди в Африке благословлены Богом. У нас все растет. Каждый может купить небольшой участок земли, который позволит ему жить. К сожалению, у нас плохое государство — министры убивают людей, строят себе дома во Франции и Швейцарии. Но я верю, что если мы все объединимся, то сможем изменить мир, превратить Африку в рай.

В октябре 1993 года, когда мне было 37 лет, моя жизнь полностью изменилась. Военные тутси свергли и убили недавно избранного президента, в стране началась многолетняя гражданская война. В нашу деревню пришли хуту из соседнего поселения. Они убили несколько десятков моих родственников, а меня заставили покинуть дом. Я не знала, куда идти, поэтому взяла детей и отправилась в католическую церковь, где работала. По пути мы встретили моих друзей — хуту и тутси. Я сказала им, что все мы одна семья — бурундийцы. И предложила вместе спрятаться в церкви.

24 октября стало самым тяжелым и страшным днем в моей жизни. Прошло всего два дня, как мы спрятались в церкви, когда туда пришли мои соплеменники [хуту] — тутси убили их семьи, поэтому они хотели отомстить. Они были обычными людьми, которые погрязли в круговороте жестокости. Я пыталась им помешать, тогда они избили и раздели меня. Сказали: «Ты хотела увидеть Иисуса. Мы тебе покажем», — и на моих глазах убили 72 человека. Среди погибших была моя близкая подруга Жюльетт. Не спрашивайте, почему так жестоко. Почему русские и немцы убивали друг друга? Это политика. И это так глупо. Вопрос в том, как уничтожить глупость в наших головах и сердцах. Я верю в Бога и убеждена, что все мы — даже убийцы — братья и сестры. Люди, которые оступились, не теряют человечности. Они нуждаются в нашей любви, чтобы понять, что они на неверном пути.

Мне было очень плохо, но я верила, что любовь победит, она всегда побеждает. Поэтому я заплатила выкуп за оставшихся в церкви 25 детей и пошла с ними в неизвестном направлении. Не знаю, как я выжила. У меня не было дома, не было денег, мне было некуда идти. Как вдруг на помощь пришли молодые люди из немецкой организации: они спрятали нас с детьми в своем доме.

Было понятно, что нам нужен новый дом. Тогда я пошла в католическую церковь и попросила отдать мне их заброшенную школу. Немецкая и швейцарская организации помогли ее восстановить. Так у меня появилась возможность основать «Дом Шалом».

Мы с детьми начали называть так организацию уже в первые дни. Это была их идея. Больше 90 процентов населения Бурунди — христиане. Иисус не говорил на иврите, но первая Библия была написана именно на этом языке. Поэтому «Шалом» для нас — важное слово. Это мир, благословение и процветание. Когда я спросила детей, почему они хотят выбрать именно такое название, они сказали: «Потому что Иисус даст нам мир». Я не возражала, это красивое слово.

Сама не знаю, как я со всем справилась. Я много плакала, но и много смеялась. Иногда я не знала, где взять сахар к молоку для детей. Но уже на следующее утро мне удавалось его доставать. Бывало, что у меня не было возможности даже поспать. Мне приходилось прятать детей. Несколько раз в нашу школу подкладывали бомбы. Но я всегда чудесным образом спасалась. Как? Не знаю, это выше моего понимания. Так мы жили до 2005 года, пока власти не подписали мирный договор и война не закончилась.

Я не планировала расширять «Дом Шалом», но меня возмущала несправедливость, война и болезни. Я не боялась просить помощи, потому что все дети, которым я помогала, — это дети человечества. Я приходила в церковь, в UNICEF, Handicap International, Medecins Sans Frontieres и другие организации и говорила, что помочь нам — это их долг. В 1994 году организация Caritas Germany подарила мне большую машину; я смогла ездить по деревням и искать детей, которые оказались в сложной ситуации. Благодаря журналистам о нас узнали во всем мире, и желающих помочь стало больше.

Из всех историй детей больше всего меня тронула одна — история Жо Доне. Ему было четыре месяца, когда я нашла его привязанным к спине его убитой матери. Из-за разорвавшейся гранаты у него не было рта. Все говорили мне оставить его, убеждали, что он не выживет. Но я не могла его бросить. Два года мы с ним были неразлучны, я кормила его из пипетки. Как-то раз ко мне приехал журналист из Германии, я рассказала ему историю Жо Доне. После выхода статьи очень многие захотели нам помочь. Я отвезла Жо Доне в Германию, где он провел пять лет — там ему сделали операцию, взяли кожу с разных участков тела и пересадили на лицо. Сейчас Жо Доне 23 года.

Не знаю, сколько детей было в «Доме Шалом» одновременно. В апреле 1994 года в Руанде начался геноцид, и ко мне приходили уже не только дети, но и их матери. Я понимала, что только дав им приют, но не научив лидерству и не объяснив, как изменить общество, я всегда буду склеивать осколки. Я не избавлю детей от сиротства и болезней, от того, что их вовлекают в политический конфликт. Для изменений в обществе нужно дать детям хорошее образование — политическое, религиозное, медицинское, земледельческое и так далее. Нужно воспитать новое поколение.

В первую очередь я учила детей прощать. Потому что жить, храня в сердце ненависть, невозможно — тебя убьют. Только перевернув страницу, можно научиться новому и преуспеть в жизни. Конечно, умение прощать не дается по волшебству и требует много времени. Я не смотрела на детей как на массу. Каждый для меня — индивидуальность, со своей историей.

В 1996 году при помощи Caritas Germany я смогла нанять психологов и учителей. Я показала персоналу и детям, как зарабатывать деньги. Вместе мы работали на небольшой ферме, открыли швейный цех, маникюрный салон, ресторан, пекарню, сервис по ремонту машин. На вырученные средства построили дома, школы, библиотеку, бассейн и кинотеатр. При помощи организаций мне вернули землю моих родителей и на полученный миллион долларов субсидий я построила там госпиталь.

Когда дети подрастали, я отправляла их учиться за границу. Многие из них вернулись на родину и стали мне помогать: восемьдесят процентов сотрудников «Дома Шалом» — мои дети.

Моя жизнь снова сильно изменилась в 2015 году, когда президент Бурунди Пьер Нкурунзиза нарушил конституцию и избрался на третий срок. Молодые люди толпами выходили на улицы и протестовали против произвола. Власти расстреливали их, отправляли в тюрьмы. Многие пропали без вести. Я решила помочь раненным, перевезти их на своей скорой помощи в Руанду. Тогда меня попытались убить. Но я спаслась и пошла на телевидение, где сказала о том, что президент не имеет права убивать наших детей. Меня объявили преступницей и начали разыскивать, а «Дом Шалом» уничтожили. Чтобы избежать расправы, я покинула страну и отправилась в Люксембург.

Мне предоставили политическое убежище. По идее, я должна была остаться в Люксембурге, но я сказала: «Я человек мира и хочу помогать другим. Показать им, что все в наших руках». В агентстве по оказанию помощи беженцам сильно удивились — они впервые столкнулись с тем, что человек в беде не просит помощи, а сам ее оказывает. Через десять дней я полетела в Руанду, куда бежало больше 300 тысяч бурундийцев, в том числе мои дети.

В Руанде я возобновила деятельность «Дома Шалом». Благодаря деятельности организация Люксембурга, Бельгии, Германии, Франции и других стран я стала помогать не только детям, но и всем беженцам. В 2016 году я узнала, что стала первым лауреатом международной гуманитарной премии «Аврора» — мой друг журналист подал заявку втайне от меня. На полученные сто тысяч долларов я смогла открыть общественный центр «Оазис мира» — там нашли приют больше тысячи детей от двух до шести лет. А молодые люди получили возможность изучать английский язык и посещать различные тренинги: по кулинарии, механике, маникюру, шитью, рисованию. Еще больше трех тысяч человек с нашей помощью смогли поступить в университеты. Кроме того, мы начали выдавать микрокредиты на развитие малого бизнеса. Пока у нас нет средств на открытие госпиталя, но я не оставляю эту мечту.

По просьбе «Авроры» я выбрала еще несколько организаций, которые тоже меняют мир к лучшему и нуждаются в дополнительном финансировании: Фонд Великого Герцога и Великой Герцогини Люксембурга, Фонд Жан-Франсуа Петерброка и Фонд Bridderlech Deelen. Они разделили между собой награду — один миллион долларов. Помогли сиротам и беженцам в Конго, Бразилии и Эфиопии, а также поддержали мою организацию. Результаты этой помощи уже видны — тысячи и тысячи жизней бурундийских беженцев изменились к лучшему.

Когда я только начинала, окружающие считали меня ненормальной. Их можно понять: когда кто-то такой молодой говорит, что хочет спасти всех детей, он кажется сумасшедшим. Многие думали, что я не выдержу, все брошу и сбегу. Но я так не сделала. За двадцать пять лет я спасла больше 30 тысяч детей. Я помню каждого из них. Мы постоянно общаемся, я приезжаю на их свадьбы и на дни рождения детей. Сейчас мои дети живут по всему миру: в Бурунди, Руанде, Великобритании, Канаде.

К сожалению, сейчас ситуация в Бурунди только ухудшилась. Президент стал совсем одержимым. Десять процентов населения страны убито. Еще девять тысяч молодых людей находятся в тюрьме. Многие бежали с родной земли. Это стыд! Но я не перестаю верить и надеяться, что однажды Бурунди станет раем. Каждое утро я просыпаюсь с мыслью о том, что должна изменить мир. Все мы должны.

Моя мама умерла, когда я закончила школу. Но я думаю, что она видела все то, что мне удалось сделать. Она была христианкой и верила, что даже после смерти мы продолжаем жить. Поэтому сейчас я хочу сказать всем: «Не будьте так глупы! Ваша жизнь — праздник. Мы все можем спасти друг друга. Наша миссия — распространять счастье».

Гуманитарная премия «Аврора» помогает современным героям спасать людей, которые находятся в нечеловечески трудных условиях. Первым лауреатом премии в 2016 году стала Маргерит Баранкитс. В прошлом году — американский доктор Том Катена, который на протяжении восьми лет в одиночку лечил полмиллиона людей в Судане. Вы также можете помочь героям нашего времени выполнять свою миссию. Подробности можно узнать по ссылке.