Цель проекта «Непристойные стихи» — показать, что секс в России был, есть и будет и что даже представители золотого века, отцы-основатели русской культуры, думали о сексе и охотно занимались им. Декламируют похабные и провокативные сочинения известных поэтов актеры «Мастерской Брусникина» и приложение Siri.
Проект стартует сегодня на «Афише Daily». Мы публикуем видео на стихотворения Ивана Баркова, Михаила Лермонтова и Михаила Кузмина, а также приводим монологи участников проекта. Остальные ролики доступны в группе «Sex Is Pure. Разговоры о сексе» в «ВКонтакте».
«Я решил сделать этот проект, потому что мне не хватает в общественном и интеллектуальном пространстве наслаждения простыми вещами, к которым относится и секс. Под наслаждением я имею в виду то, что по-английски называется celebration — то есть простая человеческая радость от удовлетворения базовых потребностей.
Современная общественная риторика навязывает нам ситуацию, когда все телесное связано с травмой и человек обязательно должен переживать и мучиться по поводу своей физиологии или вообще избегать этой темы. На мой взгляд, этот дискурс вредный, он ведет людей совсем не туда, куда стоит идти.
Одновременно мне хотелось обратиться к периоду, который считается золотым веком интеллектуальной мысли России, и показать, что секс интересовал в том числе отцов-основателей русской культуры. Люди в те времена тоже им занимались, получали от него удовольствие и разговаривали об этом друг с другом. Все это обрело форму непристойных стихов именно потому, что словесная форма и поэзия, на мой взгляд, имеют больший эффект и сильнее включают работу фантазии, чем другие медиумы.
Что же касается Pure и его связи с этим конкретным проектом, то какое-то время назад мы стали называть наше приложение непристойным. Оставили за скобками утилитарную функцию приложения — знакомства для секса. Я считаю, что нет ничего хуже, чем плохой секс: это одна из самых печальных вещей в жизни. Поэтому ставить секс как цель знакомства сильно хуже, чем заявлять, что цель знакомства — непристойная. И поэтому для нас и для наших пользователей важно иметь хорошую фантазию и воображение — когда они есть, то взаимодействие с другими людьми становится запоминающимся и интересным.
Как непристойные стихи существовали в параллельной реальности и вне официоза, так и приложение Pure существует вне общедозволенных практик. Это то приложение, об использовании которого приличным людям неприлично признаваться. Но, в общем, все пользуются такого рода приложениями, либо испытывают очень горячее любопытство и фантазируют об этом. Как и Pure, так и эти стихи находятся в одной зоне непристойного, которая была, есть и будет. Как показывает история, чем сильнее общественное и властное давление в этой области, тем больше происходит сопротивления — люди начинают еще больше тянуться в сторону разврата и непристойного. Включается некий выпускной клапан, чтобы снять напряжение и абстрагироваться от того бреда, который происходит вокруг».
«Когда говорят о непристойном, все обычно имеют в виду разное. Для какой-нибудь бабушки — это короткая юбка или целующиеся в метро. А для какого-нибудь условного берлинского художника-перформера непристойное не имеет границ — или эти границы очень далеко, за гранью воображения.
В целом я считаю, что человеческие возможности и границы непристойности, можно сказать, совпадают. В детстве какая-нибудь порнография на компьютере школьного друга — это уже вроде непристойность. Или тексты групп «Сектор газа» или «Красная плесень», услышанные в лагере. Сейчас-то я понимаю, что это вполне себе пристойное, оно является частью мироздания.
Если говорить о первом опыте столкновения с непристойным, то это был, наверное, первый просмотр порно. Это произошло в Эстонии на гастролях — мы были совсем маленькими и перед отъездом щелкали телевизионные каналы. И как сейчас помню: 13-й канал, появляется огромный хер во весь экран и жарит какую-то бабу. При этом нам было по 12 лет, все сидели и смотрели с отвисшими челюстями. Это произошло довольно быстро, за пять минут до отъезда. Мы выключили телевизор, а потом всей гурьбой шли и молчали. И каждый молчал про свое.
В плане творчества и работы в театре эти границы тоже постоянно раздвигаются. Например, когда мы готовили спектакль «Конармия», я оголялся полностью, был вымазан краской по хардкору. Были и гениталии наружу, и всякие трясучки в стиле Яна Фабра. Но, например, если какой-нибудь режиссер меня попросил бы заняться сексом на сцене, я бы отказался. Но не потому, что не хотел бы заняться сексом, а потому, что попросил режиссер. А если бы я сам делал что-то как автор и мне пришла бы в голову идея с совокуплениями, то, возможно, я бы ее исполнил. Но в порно лезть я никогда не буду. Потому что надо учитывать свои возможности и иметь неведомые навыки. Я человек чувствительный и импульсивный, а там надо держать себя в руках».
«До проекта я совсем не пользовалась словом «непристойность». Кажется, это для людей, держащих в руках бокал шампанского и замотанных в бархат и бусы из жемчуга. Это слово другой эпохи, которое скорее адресовалось девушке, пришедшей на званый ужин без элегантных перчаток или ненароком оголившей плечо при молодом человеке. Что лично я считаю непристойным? Ничего не приходит в голову. Если бы увидела пару, занимающуюся сексом в парке, и то бы не назвала это непристойным.
Можно считать, что это моя первая самостоятельная работа. Что касается сложностей, то они были связаны только с тем, что стихи сами по себе уже очень выразительные, да и еще и такого рода. Тема меня не смущала совсем, смущало лишь то, что об этом говориться в стихах: Пушкин, Лермонтов, Державин, секс, мат, брусникинцы? Набор неоднозначный. А с техническими аспектами было все гладко, у меня отличный соавтор и оператор.
Из актеров участвовать никто не отказался: на съемках все были очень расслабленными, все пришли с выученными стихами и одетыми. В самом проекте нет ничего провокационного: молодые люди, хорошая анимация. Все так аккуратно, что, если выключить звук, то можно и в школах показывать».