«Спорт-Экспресс», «Спартак» и Раменское: каким мы помним футбол 90-х

Сейчас уже не вспомню, почему летом 1994 года я не смотрел матч сборных России и Камеруна. Возможно, был слишком расстроен предыдущим поражением от Швеции. А может быть, слишком хорошо помнил, что даже крупная победа над Камеруном, как и за четыре года до того, не гарантирует прохода в плей-офф. В любом случае, когда после игры я услышал, что не слишком хорошо известный мне форвард Олег Саленко забил камерунцам аж пять голов, я удивился, но не расстроился — потому что знал, что в подробностях изучу каждый забитый мяч в свежем выпуске газеты «Спорт-Экспресс».

Да-да, именно в газете.

Этим рисункам вопиюще не хватало внимания к деталям (вратарей рисовали в абсолютно не вратарской позе, а все камерунцы были с белой кожей), зато по траекториям движения мяча и игроков можно было довольно четко воссоздать динамику голевой атаки.

Меня настолько завораживали эти картинки, что по ходу тех матчей, которые я смотрел в прямом эфире, я сам пытался зарисовать голы, чтобы потом сравнить их с иллюстрациями завтрашнего «Спорт-Экспресса». А когда чемпионат мира закончился, в газете продолжали публиковать рисунки лучших голов каждого тура чемпионата России — и они были даже более ценными, поскольку тогда транслировали далеко не все игры. Кажется, картинки из газеты исчезли после запуска спутникового телеканала «НТВ-Плюс Футбол» в самом конце 90-х; однако благодаря им я спустя почти 30 лет точно помню, что перед первым голом Саленко мяч к нему отскочил от камерунца по фамилии Агбо.

Самые яркие воспоминания из российского футбола 90-х для меня связаны с выступлениями «Спартака» в еврокубках. С внутренним первенством было все более-менее понятно: за вычетом нескольких феноменальных сезонов «Алании» и «Ротора» красно-белые никого не подпускали к золоту. Казалось, что все эти стеночки, забегания, игра на третьего и ажурные комбинации могут покорить Европу.

В сезоне 1995/1996 «Спартак» вынес всех в своей группе (вместе с «Блэкберном» Ширера), одержав 6 побед подряд. Примерно тогда же я начал осваивать [игру] «Футбольный менеджер» и очень злился, что в нем нельзя было выбрать банду Романцева.

«Спартак» вылетел в Кубок УЕФА, где сам уже из статусного «Аякса» сделал «Кошице». В том матче выстрелил молодой [Александр] Ширко, чья карьера и есть олицетворение российского футбола 90-х. Сверкнул на серьезном уровне и в итоге растворился на отечественных картофельных полях в статусе вечно подающего надежды. При этом говорили, что на тренировках он рвал всех. Его фамилия тоже стала нарицательной на футбольных коробках. Любой глупейший промах сопровождался: «Ты че, Ширко, что ли?!»

После «Аякса» был полуфинал с «Интером», многие красно-белые фаны всерьез думали, что возьмем кубок. Гол Тихонова в ближний угол (как он вообще это делал?) я пропустил из‑за толкучки перед стадионом. На трибунах была уже почти истерика, но потом Зубастик (имеется в виду футболист Роналдо, не путайте его с Криштиану Роналду. — Прим. ред.) забил два, спустив нас с европейских небес на привычную землю.

А уже осенью случился величайший матч с «Реалом» на групповой стадии ЛЧ. Помню, что было очень холодно. Игра проходила в «Лужниках», которые мы все дружно ненавидели. Во-первых, эти позорные беговые дорожки. Во-вторых, надо было пройти через уйму милицейских кордонов, чтобы попасть на стадион (выйти тоже было проблемой). Не спасали даже вместимость и 60 тыс. поддержки, ибо акустика в лужниковской чаше была плохой. [Нападающий] Рауль [Гонсалес] забил первым, и настроение у всех стало кошице. Какой‑то отчаянный за моей спиной крикнул: «Если выиграем, я разденусь догола!» Все понимающе рассмеялись. Когда [Илья] Цымбаларь (мой любимый игрок 90-х) уложил мяч в девятку, народ неуверенно зашептал: «Вдруг и правда разденется». Титов забил второй мяч, стадион взорвался. Когда все вернулись на свои места, то повернулись в сторону отчаянного. И тот со словами «мужик сказал — „Спартак“ сделал» снял с себя одежду. К финальному свистку он уже был от холода синим, но и абсолютно счастливым красно-белым.

Добрую не то что половину, а большую часть событий чемпионата России 90-х я помню просто потому, что матчи транслировались в усеченном формате — только самые важные. В конце десятилетия их показывали и вовсе только по «Рен ТВ», а этого канала у нас дома во Владимирской области не было.

В этом плане стадион в Раменском, на котором я оказался уже, правда, в 2000 году на матче «Локомотива» и «Динамо», стоит особняком. Он воспринимался по-особенному, по-британски. Было ощущение, что оказался в будущем, хоть и стадион вмещал чуть меньше 15 тыс. И если сейчас в этом нет ничего сверхъестественного, то тогда все было иначе — это был действительно стадион нового уровня.

Да, футбол 90-х не такой красивый, а местами даже ужасный — вспомнить только поля, на которых футболистам приходилось играть, — но в нем было куда больше романтики. Тот футбол был менее профессиональным, но гораздо более искренним, человечным, естественным.

В середине 90-х мне было всего семь лет, а понимать что‑то о футболе я стал только после Евро-2000, поэтому каких‑то детализированных воспоминаний о происходившем тогда в матчах российского чемпионата у меня нет.

Футбол 90-х для меня — это крошечный кинескопный телевизор на кухне, который включался каждое утро и показывал моей семье новости, пока мы собирались на работу и в школу. В коротких спортивных выпусках то и дело шла речь о внутренних футбольных делах, но мой детский мозг запомнил лишь колоссальную визуальную разницу между матчами «Динамо», «Спартака», «Торпедо» и других и отрывками из игр Бундеслиги и Лиги чемпионов. С одной стороны, нечеткая картинка, поля, которые по цвету и качеству не сильно отличались от тех, на которых мне семилетнему приходилось играть с друзьями, и атмосфера какого‑то постоянного скандала. С другой — идеальные изумрудные прямоугольники в свете прожекторов и повсеместный праздник.

Вторая яркая вспышка тех лет — странное, но почему‑то манящее слово «Бекешчаба» (венгерский футбольный клуб. — Прим. ред.), проникшее в мое детское ухо и навсегда застрявшее в голове. Тогда для меня это было всего лишь забавное сочетание звуков, а значение я узнал только спустя почти десять лет, когда появился нормальный интернет.

Сегодня, когда при желании человек может обеспечивать себя футболом 24 часа в сутки и даже межсезонье нет-нет да и озарится каким‑нибудь товарищеским кубком Микки-Мауса, трудно осознать, что в 90-е футбол приходил в жизнь урывками, клочками. Поэтому и воспоминания о футболе 90-х у меня по большей части рваные, не в фокусе, искаженные детской впечатлительностью.

Футбол надо было доставать. 30 минут непрямой трансляции на одной из 4 кнопок телевизора. 1–2 тематических передачи в неделю (Перетурина [из передачи «Футбольное обозрение»] я недолюбливал, а вот от «Футбольного клуба» зафанател мгновенно). Субботняя радиоперекличка с матчем на «Маяке». Редкий выпуск спортивной газеты (пока в киоски не начали завозить «Футбол Ревю»). Третья ксерокопия фанзина. Альбом наклеек Panini «Евро-96» — собрал его почти целиком, не хватило 26, что ли, штук. Время летних каникул — именины сердца: в школу вставать не надо, а значит, и матчи можно смотреть допоздна, не опасаясь, что родители отправят спать (именно по этой причине, как ни горько это признавать, я пропустил второй тайм великого финала «МЮ» — «Бавария»).

В условиях острого дефицита и не менее острого футбольного голода спасал коломенский стадион «Авангард». А там творилась история, пусть и не всегда прекрасная. Свой первый матч — 1/16 Кубка России 1993/1994, «Виктор-Авангард» против московского «Динамо» — я помню плохо. Но именно в нем страшным подкатом, двумя ногами сзади, [капитан коломенской команды] Сергей Бодак сломал ногу — и карьеру — [игроку «Динамо»] Юрию Тишкову. Сам стык я не видел, что, скорее всего, к лучшему: отец живо вспоминает, как [игрока «Динамо» Игоря] Добровольского от вида открытого перелома едва не стошнило. Но было и хорошее. Был Андрюша Болдин, многолетний бомбардир команды, чье имя нараспев заряжали с трибун. Был первый в истории Коломны африканский легионер, призванный из Краснодара камерунец Патрис Тонга, сразу стал местной знаменитостью. Был славный сезон 1999-го, когда нам не хватило всего ничего для выхода в первый дивизион.

Грязища на поле, в которой запросто увязал катящийся мяч (эталоном сейчас считается матч «Крыльев» и «Локо» в Самаре в марте 1996-го, но поверьте, такую картинку можно было увидеть на российских стадионах почти весь год). Грязища за пределами поля, где «работа с судьями», как следует из самой формулировки, была чем‑то рутинным. Но выбирать не приходилось. И каждым добытым кусочком футбола я в то время дорожил как сокровищем.

Футбол 90-х был настоящим. Было сложно: не хватало экипировки, не было полей, но, несмотря на это, «Спартак» всегда был в Лиге чемпионов и еще обыгрывал «Реал». «Торпедо» и «Ротор» обыгрывали «Манчестер Юнайтед». Легионеров тогда вдобавок тоже почти не было.

Многие думают, что в 90-е процветали договорные матчи, но на самом деле не было такого, что надо было кому‑то проигрывать. Конечно, я играл в командах, которые всегда были наверху, поэтому, возможно, это история про тех, кто ниже в таблице. Недавно выходило интервью, в котором заявили, что «Спартак» обыграл «Торпедо», так как это была «договорка» (бывший руководитель ЦСКА Авалу Шамханов рассказывал «Спорт-Экспрессу», что матч «Спартака» с «Торпедо» в чемпионском сезоне 1998-го был договорным. Игра закончилось со счетом 1:0 в пользу «Спартака». — Прим. ред.) . А я тогда был капитаном и ничего такого не знаю! Как может «Спартак» договариваться с «Торпедо»? «Спартак» — это раздражитель, тем более для «Торпедо».

Тогда не было денег, и главным было попасть в основной состав. Если ты не попадаешь — не получаешь премиальные и сидишь на голом окладе, который был чуть выше среднего. А с призовых можно было сразу машину купить. Их, кстати, бывало, дарили в клубах. В «Торпедо» как‑то Бородин подарил машину нашему вратарю Воробьеву. Но это потом все равно все делилось на команду. Нет такого, что он забрал все. Он эту машину продал и поделился деньгами между игроками. Футбол — это ведь командная игра.

Девяностые в российском футболе — эпоха тренеров-президентов. Не только таких, как Валерий Овчинников в нижегородском «Локомотиве», который был больше крестным отцом клуба, чем тренером или президентом, но и более высококлассных специалистов: например, президентом «Спартака» с 1993 по 2000 год был его же главный тренер Олег Романцев. А его друг Александр Тарханов в 1996-м занимал две должности в ЦСКА.

В ЦСКА такое совмещение привело к беде. После чемпионства-1991 и победы над «Барселоной» в Лиге чемпионов-1992 клуб впал в жесточайший кризис и был ближе к вылету, чем к борьбе за высокие места. Летом 1994-го на помощь позвали бывшего игрока клуба Александра Тарханова, отчисленного десятью годами ранее по подозрению в договорных матчах.

Он привел в клуб знакомых бизнесменов, оптимизировал состав, и в 1995-м ЦСКА заиграл в симпатичный комбинационный футбол. Я бы даже сказал, в духе бесковского «Спартака» 80-х. В середине 1996-го ЦСКА шел в Высшей лиге среди лидеров, летом состав обновился, но не ослаб — добавились первые в футбольной Москве бразильцы (Леонидас и Самарони), что сделало атаки команды Тарханова еще более эффектными.

Когда ЦСКА финишировал пятым, вскрылся конфликт между тренером-президентом Тархановым и чиновником Минобороны Барановским, который не хотел мириться с потерей контроля над клубом и его имуществом.

Несколько недель существовало два футбольных ЦСКА (это еще что: хоккейный клуб из‑за того же Барановского двоился на протяжении шести лет), а потом Тарханов устал конфликтовать и переметнулся в «Торпедо», которое, в свою очередь, перешло от обедневшего ЗИЛа к процветавшим «Лужникам».

Тарханов ушел как тренер, но он воспользовался президентскими полномочиями и увел с собой лучших игроков — всего одиннадцать человек, целая команда. Болельщики ЦСКА были в шоке: вдруг все игроки, которых они любили, — в форме другого клуба. Выглядело как ночной кошмар. В первом матче тархановское «Торпедо» разгромило наспех собранный новый ЦСКА (5:0 — все 5 мячей забили экс-армейцы), но по итогам финишировало лишь на строчку выше — одиннадцатым.

Новый тархановский проект не состоялся — пришедшие из ЦСКА так и не сыгрались с остальными футболистами, а многие болельщики отвернулись от команды и стали болеть в Третьей лиге за «Торпедо-ЗИЛ». ЦСКА же в 1998-м сенсационно стал вторым — и добился этого, как говорят, с применением некоторых черных технологий девяностых. Тренеры-президенты — еще одно уродство той эпохи. Хорошо, что хоть от него мы избавились.