«Помни», есть фильмы на порядок выше: кино Кристофера Нолана — от худшего к лучшему

Самый экспериментальный и вместе с тем самый кризисный фильм Кристофера Нолана, с которым он чуть было не угробил голливудскую киноиндустрию. «Довод» вышел в ковидный 2020 год и вместо того, чтобы привлечь публику в кинотеатры, с оглушительным треском провалился в мировом прокате. Спустя время становится понятно почему: этот темпоральный майндфак-закос под бондиану — абсолютно антизрительское кино. От всхрипывающего саундтрека композитора Людвига Горанссона забываешь, как дышать, от эквилибристических номеров камеры оператора Хайта Ван Хойтема начинает сбоить вестибулярный аппарат, а от запутанного сюжета ради запутанного сюжета — вскипать мозг.

Справедливости ради надо сказать, что при просмотре на маленьком экране эта аудиовизуальная пытка переносится легче, чем в кинотеатре. Но все равно «Довод» — крайне сомнительное удовольствие. Не всем понравится, когда фильм, словно бульдозер, ездит по вашим мозгам два с половиной часа. Самомнение Нолана, до этого не знавшего поражений, очевидно разрослось до таких тщеславных масштабов, что он решил, будто зрители съедят все, что он снимет. Оказалось, не все. «Довод» остается самой спорной строчкой в фильмографии режиссера, который в своих радикальных экспериментах с формой зашел слишком далеко. После такого кинематографисты либо падают еще глубже, либо перепридумывают себя и совершают грандиозный камбэк. Нолану, к счастью, удалось второе. С «Оппенгеймером» режиссер, словно птица феникс, восстал из пепла ядерного огня.

Дебютный полный метр Кристофера Нолана, который он снял всего за шесть тысяч долларов и за несколько уик-эндов в лондонских квартирах друзей и на улицах. «Преследование» — своего рода прото-«Начало»: фильм-ограбление с нелинейной структурой, в котором тоже есть персонаж по имени Кобб (его играет Алекс Хоу). Собственно, картина начинается с того, что этот Кобб предлагает молодому писателю (Джереми Теобальд) взломать интереса ради квартиру неподалеку. Писатель соглашается, потихоньку втягивается в преступные дела и становится настоящим вором, однако вскоре понимает, что стал пешкой в большой игре.

Нолана всегда интересовала тема соблюдения и нарушения личных границ, а когда какой‑то домушник вломился в его квартиру и вынес из нее ценные вещи вместе с коллекцией DVD, он задумался: а не снять ли про это фильм? Но режиссер не хотел рассказывать прямолинейную историю, и поскольку в то время Лондон — да и весь мир — находился под большим впечатлением от «Криминального чтива» Квентина Тарантино, Нолан тоже решил поиграть с фабулой и сюжетомЧем фабула отличается от сюжета?Фабула — хронологическая последовательность событий, которые происходят с тем или иным персонажем. Сюжет — авторская последовательность событий, то есть такой порядок эпизодов, который выбрал сам автор.. То, что у него в итоге получилось, сложно назвать большой удачей. Скорее, это была проба пера, упражнение в жанре темпорального майндфака, который со временем станет визитной карточкой Кристофера и его младшего брата (тоже сценариста и режиссера) Джонатана.

Фильм не взяли в основную программу американского фестиваля независимого кино «Сандэнс» (в 1999 году там гремела другая картина, снятая на 16-мм пленку и в ч/б — хоррор «Ведьма из Блэр»). Зато «Преследование» показали в конкурсе соседнего и куда более отбитого феста «Слэмдэнс», а еще он получил главную награду Роттердамского кинофестиваля, на который обычно берут самые радикальные фильмы. Благодаря этому приунывший было Нолан получил возможность поставить «Помни…», а авторы «Ведьмы из Блэр»… ну где сейчас Нолан и где режиссеры «Ведьмы» Дэниел Майрик и Эдуардо Санчес?

Страдающий от бессонницы полицейский Дормер (Аль Пачино) прибывает на Аляску, чтобы расследовать убийство девушки. Однако в ходе расследования случайно стреляет насмерть в напарника и пытается переложить ответственность на подозреваемого — действительного убившего девушку писателя (Робин Уильямс). Однако тот предлагает ему найти другого козла отпущения.

Заполярный поларВо французской традиции — жанр крутого детектива. и первая студийная работа Нолана, где он по сути выступил наемным режиссером. Наверное, в фильмографии любого большого постановщика найдется такой пункт — например, Стэнли Кубрик (один из кумиров Нолана) не любил «Спартака», потому что считал его не вполне своей картиной. Еще «Бессонница» — голливудская адаптация норвежского нуара Эрика Шольдбьерга и единственный ремейк в карьере Нолана. Обычно он снимает кино по оригинальным сценариям: своим или написанным вместе с братом Джонатаном.

Нолановский ремейк не только уступает норвежскому оригиналу: еще на его примере хорошо видно, что ранние фильмы режиссера не могли похвастаться каким‑то интересным визуалом. И даже больше: вот здесь, например, великий теоретик кино Дэвид Бордуэлл подробно пишет о «неряшливом кадрировании и грубом монтаже» в «Бессоннице» и других нолановских фильмах, снятых оператором Уолли Пфистером. А также о том, что Нолан — режиссер без ярко выраженного стиля. Впрочем, это было до того, как кинематографист стал сотрудничать с виртуозным оператором Хойте Ван Хойтемом. После «Интерстеллара» его фильмы стали гораздо выразительнее.

Нолановскую трилогию про Бэтмена принято хвалить, но все забывают о том, что первый фильм вообще-то был не огонь. Понятно, что на фоне чудовищно-китчевого «Бэтмена и Робина» Джоэля Шумахера «Бэтмен: Начало» смотрелся как глоток свежего воздуха. Но хоть картина и обдула новизной (Нолан сделал ставку на мрачный реализм), это страшно противоречивое кино. Да, первая половина фильма до сих пор производит впечатление своим антикомиксным вайбом. Однако затем режиссер скатывается не просто в супергеройское кино, а в какое‑то совершенно абсурдное супергеройское кино. Чего только стоит монорельсовый поезд с излучателем, который по мере продвижения к главному зданию Готэма испаряет воду в трубопроводе и отравляет все вокруг ядовитым паром (что? да!). В таких несуразностях, конечно, можно обвинить автора сценария Дэвида С.Гойера — в принципе одного из худших сценаристов на свете. Впрочем, Нолан в этой ситуации тоже не показал себя молодцом — в конце концов, он вместе со своим соавтором мог придумать более вменяемый финал. В итоге первая картина про Бэтмена у него все же вышла комом.

Саморазоблачительный фильм Нолана — кинофокусник просто обязан был снять картину про настоящих фокусников. Как и лучшие произведения писателя Генри Джеймса («Поворот винта»), эта вольная экранизация одноименного романа Кристофера Приста строится на эффекте ненадежного рассказчика. Нолан все время тасует разные точки зрения — мы встаем на сторону то иллюзиониста Роберта Энжера (Хью Джекман), то его злейшего соперника Альфреда Бордена (Кристиан Бейл). Надо сказать, что следить за ловкостью рук режиссера довольно занимательно. В первую очередь потому, что Нолан виртуозно комбинирует субъективную точку зрения и параллельное повествование — казалось бы, взаимоисключающие друг друга приемы. Однако, как это часто бывает у Нолана, форма в конце концов оказывается интереснее содержания. В фильме так мало воздуха, что ближе к финалу эта надуманная история про то, как Иван Иванович поссорился с Иваном Никифоровичем, становится по-настоящему душной.

Нолан — икона мидкульта, то есть он снимает фильмы, которые находятся на пересечение между экспериментальным кино и масскультом. Что приводит в восхищение одних и страшно бесит других. Сложно себе представить, что Дэвид Линч начнет разжевывать свои концепции мультиплексным зрителям. А вот Нолан не чурается это делать, поэтому его картины пользуются бешеной популярностью — особенно у публики, любящей квазиинтеллектуальное кино. Однако в режиссере раздражает не его доходчивость (в конце концов, это индивидуальное решение каждого кинематографиста, на каком языке разговаривать со зрителями), а его иногда переходящее край занудство.

Его самый занудный магнум опус — это «Начало», в котором команда грабителей проникает в сон, затем в сон внутри другого сна и еще другого сна. Впрочем, проблема этого фильма не в хлипкой матрешечной конструкции, которую высмеяли еще авторы «Южного Парка» («Не задавай вопросов, просто продолжай стрелять!»), а в том, что Нолан скучно использует возможности сна. В своих фантазиях можно сразиться с кем угодно — гигантским самураем, кайзеровскими зомби, драконихой или роботами, как это делали девчонки в «Запрещенном приеме» Зака Снайдера, вышедшем через год после «Начала». Однако все, на что хватает воображения Нолана, так это на автомобильную погоню, драку в гостиничном коридоре и горнолыжные разборки в духе «На секретной службе Ее Величества» (к слову, это один из самых занудных фильмов про Бонда).

«Интерстеллар» стал заложником своей маркетинговой компании. Во-первых, фильм преподносился как чуть ли не самый достоверный с научной точки зрения сайфай (что неправда). А во-вторых — как новая «Космическая одиссея» (что еще большая неправда). Кубрик снял психоделическую фантастику про зарождение человечества, бунт искусственного интеллекта и превращение астронавта в сверхчеловека, а Нолан — слезливую семейную драму про отца, чья любовь к дочери способна преодолеть любое космическое расстояние. Если бы он еще не пытался умничать и показать то, что невозможно показать (скажем, пятимерных существ и трехмерное пространства в пятимерном измерении), то цены ему бы не было. Ведь Нолан силен не псевдонаучной дребеденью, а экшеном: взять хотя бы саспенсную сцену стыковки, озвученную саундтреком Ханса Циммера! В общем, если не ждать новую «Одиссею» и не воспринимать откровения Нолана как манну небесную (заметим, что принцип сингулярности на листе бумаги за 17 лет до «Интерстеллера» объяснил еще Пол У.С.Андерсон в картине «Сквозь горизонт»), то от фильма можно получить удовольствие. И от неожиданной режиссерской самоиронии: есть убедительная трактовка, что в образе роботов ТАРСа и КЕЙСа Нолан показал себя и своего брата Джонатана.

Политика — не самая сильная сторона Нолана. Обычно политическое высказывание у него получается путаным и противоречащим самому себе. Режиссер сам в этом признавался в интервью Rolling Stone, приуроченном к выходу третьего «Бэтмена»: «Мы стреляем наобум, а потом смотрим, куда попали. Мы поднимаем много вопросов, но это только фон для сюжета… Будет очень много интерпретаций того, что фильм поддерживает или не поддерживает, но на самом деле это только фон». Поэтому не стоит воспринимать «Возрождение легенды» как охранительный манифест или пасквиль на движение на «Оккупай Уолл-стрит». Все-таки Нолан не консерватор, а либерал. И хотя при работе над заключительной частью про Темного рыцаря он и вдохновлялся диккенсовской «Повестью о двух городах», видно, что политика и ужасы социалистической революции его интересуют постольку-поскольку. Больше всего ему интересно снимать мотоцикл Бэтмена, едущий вбок, кошачьи ушки Энн Хэтэуэй и другие приятные мелочи, из которых только и состоит кино.

Всего лишь вторая полнометражная работа Нолана, но до чего же мастерская! «Помни…» режиссер поставил по рассказу своего брата Джонатана. По сути это такой же инди-фильм, как и «Преследование», только подороже. Но сколько же в нем энергии, азарта и желания делать кино! На заре нулевых в Голливуде был в моде жанр мозговыносящего триллера (через год после «Memento» выйдет майндфак всех майндфаков — «Малхолланд-драйв» Дэвида Линча), и Нолан уверенно встроился в эту волну. Как и «Семь» Финчера, «Помни…» — антидетектив, однако еще более запутанный. По сюжету страдающий антероградной амнезией бывший следователь страховой компании Леонард Шелби (Гай Пирс) ищет убийцу своей жены, однако расследование осложняется тем, что он не помнит, что происходило с ним несколько минут назад.

Неслучайно, наверное, Нолан позвал в фильм двух актеров из «Матрицы»: Кэрри-Энн Мосс и Джо Пантолиано. Как и шедевр Вачовски, «Помни…» утверждает, что реальность не та, чем кажется. Собственно, ключевое достоинство этого рассказанного задом наперед (с вкраплением флешбэков и черно-белых интерлюдий) фильма в том, что он заставляет сомневаться в собственном рассудке. Например, у меня после недавнего пересмотра картины случился эффект МанделыЗаключается в совпадении у нескольких людей воспоминаний, противоречащих реальным фактам. Таким образом, это феномен, связанный с ложной коллективной памятью.. Оказывается, двадцать с лишним лет назад я неправильно запомнил его финал. То есть все это время я жил с конфабуляцией — ложным воспоминанием! Теперь бы все запомнить правильно. Так, что это сейчас было?

Главное, что нужно знать про «Дюнкерк», — это пока единственный фильм Нолана, за который он получил оскаровскую номинацию за режиссуру. Совершенно, кстати, заслуженную. Это кино таким грандиозным делает не сценарий, а именно режиссура. Чтобы рассказать об эвакуации английских, французских и бельгийских солдат в ходе Дюнкеркской операции в самом начале Второй мировой войны, Нолан призвал на помощь четыре стихии (огонь, землю, воду и воздух) и три параллельных таймлайна (одна сюжетная линия разворачивается на берегу, другая — на море, третья — в небе).

То, что у режиссера в итоге получилось самое пафосное бегство в истории мирового кинематографа, лишь подтверждает тот факт, что избыточность Нолана порой не знает границ. Равно как и его претенциозность. Но сила «Дюнкерка» не в содержании (чаще всего это вообще самая слабая сторона нолановских фильмов), а в форме. Это чистое кино, потому что оно могло бы быть немым. Режиссеру не нужны слова, чтобы показать самое важное, а тапёром тут выступает композитор Ханс Циммер. Картина получила три «Оскара» за лучший монтаж, лучший звук и лучший монтаж звука — иначе говоря, за аудиовизуальный экспириенс. И действительно: от этого фильма в прямом смысле можно улететь (особенно в кинотеатре). Когда в «Дюнкерке» стреляют, кажется, что стреляют по тебе. Впечатление, будто сам сходил на войну.

Наверное, «Темный рыцарь» все же не величайшее кино на свете. Как остроумно заметил экс-кинокритик «Афиши» Роман Волобуев, в фильме есть «раздражающе тупое, как в „Бое с тенью“, чередование крупняков в три четверти, проездов камерой по прямой и кружения ей вокруг говорящего». Есть вайб криминальной драмы, внаглую позаимствованный из «Схватки» Майкла Манна (Нолан вообще как будто фанат Манна: например, он также цитировал его «Кибера» в «Доводе»). Есть характерное для творчества режиссера нагнетание мрачности на пустом месте (dark с английского ведь не только «темный», но и «мрачный»). Но вместе с тем невозможно отрицать то, что фильм Нолана совершил революцию в супергеройском жанре.

По-серьезному про вигилантов начали снимать еще в начале нулевых Брайан Сингер («Люди Икс») и Сэм Рейми («Человек-паук»). Однако «Темный рыцарь» аккумулировал в себе такую полифонию — тут и имплицитные политические метафорыКинокритик Алексей Юсев, например, увидел в фигуре прокурора Харви Дента аллегорию на бывшего мэра Нью-Йорка, республиканца Рудольфа Джулиани., и преодоление травмы 9/11, и социальное наблюдение за природой терроризма, и искоренение зла с помощью диктатуры, и конец времени супергероев — что это заряженное кино не могло не выстрелить. Фильм не только собрал миллиард долларов в прокате, но и взорвал людям мозг (к сожалению, иногда с фатальными последствиями — про стрельбу на показах «Темного рыцаря», например, рассказывает фильм «Темная ночь», в оригинале «Dark Night»В оригинальном названии содержится игра слов: night («ночь») звучит так же, как knight («рыцарь»).). Уже очевидно, что про Бэтмена теперь нельзя снимать без оглядки на нолановскую картину, как до этого нельзя было снимать без оглядки на бертоновскую.

Кинокритики любят сравнивать Кристофера Нолана со Стэнли Кубриком на том основании, что, мол, оба мультижанровые формалисты, оба имеют отношение к Британии (один там родился, а другой туда перебрался) и фильмы обоих были коммерчески успешны в прокате. Даже в плане народной любви режиссеры идут ноздря в ноздрю: в топе-250 IMDb есть семь фильмов Кубрика и семь Нолана. Но все же это сравнение не совсем релевантно. Кубрик был гением и интеллектуалом, который совершил революцию как минимум в шести жанрах — фильме-ограблении («Убийство»), фильме-катастрофе («Доктор Стрейнджлав, или Как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу»), фантастике («2001 год: Космическая одиссея»), антиутопии («Заводной апельсин»), костюмированной драме («Барри Линдон») и хорроре («Сияние»).

А Нолан — скорее Хичкок, виртуозный жанровый режиссер. К тому же он не может похвастаться кубриковскими достижениями, хотя тоже пытался переизобрести и кейпер («Начало»), и сайфай («Интерстеллар»), и фильм-катастрофу («Дюнкерк»), а с «Оппенгеймером» максимально близко приблизился к тому, чтобы снять своего «Доктора Стрейнджлава» — иначе говоря, кино про ядерную угрозу. Но вот только если Кубрик поставил политическую сатиру про клиническую глупость власть предержащих, то Нолан, наоборот, античную трагедию про изобретателя атомной бомбы. На сегодня «Оппенгеймер», пожалуй, не только лучший, но и самый взрослый фильм режиссера, в котором он задает по-настоящему сложные вопросы и не ищет легких ответов.

И еще смешно, что за 60 лет до «Барбенгеймера» на «Оскаре» уже соревновались два непохожих фильма: «Доктор Стрейнджлав» и мюзикл «Моя прекрасная леди» Джорджа Кьюкора — экранизация пьесы «Пигмалион» Бернарда Шоу. Тогда «Леди» получила восемь «Оскаров», а Кубрик — ноль (вообще, Голливуд всегда предпочитал фильмам-предостережениям чистый эскейп). Интересно, конечно, посмотреть, как в этот раз американские киноакадемики распределят награды между такими разными «Барби» и «Оппенгеймером», секс-бомбой и просто бомбой.